Table Of Content&и~ъ
-H 'teZ ee -
М. М. БАТМАЕВ
КАЛМЫКИ
в XVII — XVIII веках
М.М. БАТМАЕВ
КАЛМЫКИ
в XVII - XVIII веках
События, люди, быт
В двух книгах
Элиста
Калмыцкое книжное издательство
1993
ББК 63.3 (2Р - 6Ка)
Б 283
„ 0503020200-033 .
Ь -5 © М. М. Батмаев, 1992 (книга І-я)
М 126(03)- 92
© М.М. Батмаев, 1993
ISBN 5-7539-0275-8 © Г. Л. Горяев, оформление, 1993
ОТ АВТОРА
Различным сторонам прошлого калмыков посвящена сравнительно
обширная литература. Не последнее место в ней занимают историчес
кие труды, увидевшие свет в дореволюционное и советское время. Не
все периоды и проблемы калмыцкой истории изучены и освещены с дос
таточной полнотой; тем не менее нет никакого сомнения в том, что
историография Калмыкии существует и продолжает пополняться но
выми работами.
В последние годы История в очередной раз пристально и с повышен
ной пристрастностью всматривается в себя перед зеркалом современ
ности, на этот раз нашими с вами глазами — глазами людей, обременен
ных нелегкими заботами и размышлениями. Пожалуй, впервые за
многие годы делает она это не с тем, чтобы, отыскав на своем лице
нежелательные морщины и следы буйных излишеств прошлого, попы
таться скрыть их белилами и румянами, а скорее всего с тем, чтобы с
беспощадной ответственностью и прямотой выявить именно негатив
ные явления и сложные проблемы.
Подобное явление — еще раз подтверждая истину, что оно сарактер-
но для чрезвычайных, переломных эпох— сопровождается пересмотром
старых и появлением новых тем, взглядов и оценок. Многие страницы
истории нашей страны и населяющих ее народов, особенно советского
периода, подвергаются новому прочтению и серьезному перезсмысле
нию, Не является исключением и история калмыцкого народа дореволк -
ционные периоды которой, по крайней мере часть их, также іуждаются
в определенных корректировках концептуального и содержательного
характера.
Не умаляя значения вклада авторов XYIII века ( П И.Рычков, И.И.
Лепехин, С.Г. Гмелин, П.С. Паллас, И.Г.Георги), следует признать, что
более или менее систематизированные зарисовки истории калмыцкого
народа появляются с 30-х годов XIX столетия. Относительно изучения
событий XYII— XYIII вв. круг проблем и источниковаябаза в XIX — в начале
XX вв. существенно не были расширены. Ориентиры и тональность были
надолго заданы трудами Н.Я Бичурина, и в этом смысле не было
большой разницы между, скажем, "Подробными сведениями"
Н.А. Нефедьева и "Краткими замечаниями" А.В. Попова. Справедливое
ти ради надо отметить, что появлялись сочинения авторов (например,
М.Г. Новолетова), пытавшихся освежить устоявшиеся взгляды и поло
жить в документальное основание новые “кирпичики", но 8 целом они
не могли существенно изменить общей картины.
Исследования советского периода также не лишены ряда недостат
ков. В первую очередь, они страдают излишней социологизирован-
ностью и схематизмом: крайне обобщенное изложение нередко завер
шается выводами, вытекающими не столько из рассмотренного матери
ала, сколько из общих методологических установок — истинность
которых в ряде случаев подвергается ныне сомнению. Надо вернуть в ис
торическую панораму богатство событий, конкретную обстановку, в
а
которой они протекали, идеологические установки и духовные чувство
вания людей того времени. От этого картины прошлого не исказятся, а
наоборот наполнятся новым содержанием и заиграют свежими краска
ми. Еще один недостаток, который нужно преодолеть, — это тенденция
обходить "неудобные" по тем или иным соображениям, но всегда
далеким от подлинной научности, факты и явления прошлого.
В предлагаемой работе автор пытается решить три взаимосвязан
ные задачи. Во-первых, осветить события калмыцкой истории XYII—XYIII
вв.. особенно те, которые еще не нашли достаточного отражения, или же
связанные с ними проблемы, которые являются до сих пор дискуссион
ными. Во-вторых, обрисовать людей далекого прошлого с их чаяниями,
думами, стремлениями и практическими действиями, создавая при этом
индивидуальные портреты ряда исторических деятелей, активно участ
вовавших в описываемых событиях, а нередко и определявших их нап
равление и итоги. В-третьих, дать представление о конкретной бытовой
и общественной обстановке, в которой действовали люди различных
сословий; это тем более необходимо, что не в последнюю очередь и
характер событий, и действия людей определялись обстановкой, кото
рая складывалась на тот или иной период.
Работа состоит из двух книг. Первая из них была издана Калмыцким
книжным издательством в 1992 г. Так как она пользуется до сих пор
определенным спросом (автор относит это не столько к достоинствам
своего труда, сколько к отсутствию достаточного числа новых книг по
истории Калмыкии), решено переиздать ее вместе со второй. В настоя
щем издании вторая часть первой книги дополнена главой "Админист
ративно-управленческая система Калмыцкого ханства". Имея в руках
обе книги, читатель не преминет заметить, что в них почти не затрагива
ются вопросы традиционного мировоззрения калмыков, их культуры,
роли ламаизма и т. п. Пишущий эти строки льстит себя надеждой
посвятить названным сюжетам отдельное исследование.
Данная работа рассчитана на широкий круг читателей, в связи с
этим автор позволил себе в некоторых случаях отступить от принятого
оформления научно-справочного аппарата. Если приводятся взгляды и
сведения исследователей, труды которых хорошо известны специалис
там, соответствующие упоминания даются в тексте без постраничных
ссылок. При пользовании данными некоторых опубликованных матери
алов в тексте изложения называется соответствующий сборник и, при
необходимости, порядковый номер цитируемого документа. Опущены
иногда и ссылки на архивные источники, если приводимые из них све
дения не носят принципиального характера, имеют аналогии в сущест
вующей литературе или же из-за своей типичности не нуждаются в
особых доказательствах. Разумеется, автор полностью отвечает за
точность сведений, памятуя о предупреждении Цицерона: "... первый
закон истории заключается в том, что автор да не осмелится сообщать
что-либо, за исключением правды".
4
КНИГА ПЕРВАЯ
В двух частях
ВОСХОЖДЕНИЕ
НА ГОРУ СУМЕРУ
Часть I. ВСЛЕД ЗА СОЛНЦЕМ
ЛАБИРИНТЫ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ
На рубеже XYI-XYII столетий калмыки отделились от
ойратов- западно-монгольской народности, обитавшей на
степных просторах Джунгарии. Во многих источниках тер
мин “ойрат" употребляется в сочетании с "дэрбэн-ойрат",
со значением первого слова в монгольских языках - “четы
ре". Происхождение и значение этнонима "ойрат" до сих
пор не получили общепризнанного объяснения. Одни
полагали, что этноним образован от слова "ойра" - "близко",
и понимали его как "близкий",“союзник": соответственно
"дэрбэн-ойрат" как "четыре ойрата", или "союз четырех
ойратов". Другие утверждали, что "дэрбэн" и "ойрат"
обозначают названия отдельных племен. Бурятский уче
ный прошлого века Д.Банзаров высказал предположение,
что загадочный этноним образован из слов "ой” и "арат",
что означает "лесной народ".
Известно, что не все разделяют взгляд на калмыков как
на особую, сложившуюся в XYII в. народность, и в связи с
этим противопоставление их как потомков, а ойратов как
предков. Согласно этой точке зрения, калмыки - те же
ойраты, отделившиеся от основной массы и получившие от
иноязычных соседей свое особое название, ставшее само
названием, и никаких принципиальных языковых, культур
ных и т.п. превращений они не претерпели в последую
щем, чтобы их считать особой, вторично сложившейся
народностью: короче говоря, калмыки - это часть ойратов
в их непрерывном эволюционном развитии.
Думается, что и эта гипотеза имеет под собой опреде
ленные основания, хотя можно вспомнить о немцах и
австрийцах, англичанах и англо-американцах, египтянах и
иракцах и т.д., которые говорят на одном языке, не отлича
ются в экономическом, культурном и т.п. отношениях, но
считают себя и считаются разными народами. Сказанное
означает, что проблема образования калмыцкой народнос-
6
ти - в том числе ее временной*аспект, какой бы очевидной
она ни казалась, сложна и нуждается в дальнейшем
углубленном изучении.
События до начала XYII в. выходят за рамки нашего
изложения, поэтому лишь несколько штрихов, необходи
мых для лучшего понимания последующих сюжетов. Исто
рия нашего народа, как и любого, уходит своими корнями
в глубины "седой древности", которая, по словам Ф.Эн
гельса, "при всех обстоятельствах останется для всех
будущих поколений необычайно интересной эпохой, пото
му что она образует основу всего позднейшего, более
высокого развития". (Энгельс Ф. "Анти-Дюринг". Маркс К.
и Энгельс Ф. Соч., Т.20. С. 118.)
Относясь на "родословном древе" человечества к мон
гольской ветви народов, предки калмыков долгое время
развивались в лоне протомонгольских племен. По вопро
сам о древнейших стадиях развития существует несколько
гипотез. Не имея возможности останавливаться здесь на
освещении каждой из них, отсылаю интересующихся к
работам Л.Л.Викторовой "Монголы.Происхождение народа
и истоки культуры."(М.,1980) и Э.А.Новгородовой "Древняя
Монголия. Некоторые проблемы хронологии и этнокуль
турной истории".(М.,1989). Остановлюсь лишь на одном из
вариантов происхождения протомонгольских племен, сог
ласно которому древнейшие следы их надо искать не на
территории Монголии и даже не в ближайшем соседстве с
ней.
По гипотезе о ностратических языках, для научного
обоснования которой очень много сделал выдающийся
советский языковед В.М.Иллич-Свитыч, устанавливается
отдаленное родство между индо-европейскими, семитоха
митскими, уральскими, алтайскими (куда входит и монголь
ская группа) языковыми семьями. Более того, В.М.Иллич-
Свитыч включал в ностратическую макросемью картвель
ские и дравидийские языки. В последнее время к алтайс
кой семье, кроме тюркских, монгольских и тунгусо-маньч
журских языков, относят японский и корейский языки.
Некоторые ученые, признающие ностратическую теорию,
место формирования и распада этой семьи языков видят в
Юго-Западной Азии. Предполагается, что названное распа
дение произошло примерно в ХІІ-ХІ тысячелетиях до н.э.,т.е.
в конце верхнего палеолита или в начале мезолита. Необ
ходимо, наконец, отметить, что носители этого предполага-
7
емого праязыка в расовом отношении являлись европеои
дами.
По поводу алтайской языковой семьи существуют две
точки зрения. Одни лингвисты считают, что она является
общностью, образовавшейся в результате постоянных
контактов живших в тесном соседстве носителей входя
щих в нее языков. Другие предполагают, что алтайские
языки имеют в основе один праязык, т.е. связаны генети
чески. Прародину данного этноязыкового единства ищут в
районах Северного Ирана и Средней Азии, а распад его
относят к промежутку между X-YIII тыс. до н.э., но где
конкретно и когда происходило отделение одних языков от
других — сказать трудно. Если верно предположение, что
алтайская общность была европеоидной, то в ходе своего
продвижения с запада на восток носители ее все более
поглощались в антропологическом отношении местным
монголоидным населением, вместе с тем сохраняя свои
языки и ассимилируя, очевидно, часть коренных жителей
осваиваемых регионов. Монголы и тунгусо-маньчжуры в
конце концов окончательно стали монголоидами; процесс
этот был очень длительным, захватив и 1 тыс. н.э. (кстати,
напомним, что Чингисхан был рыжебородым). В связи со
сказанным, не могу не вспомнить попытки Г.Е.Грумм-
Гржимайло проследить судьбу "белокурой расы" — динли-
нов в его труде "Западная Монголия и Урянхайский край"
(Том II,Л.,1926).
Выделение протомонгольских племен в особую общ
ность исследователи относят к неолитическому времени, к
Y-III тыс. до н.э. Как полагает К.В.Вяткина, к этому же
времени относится существование у них тотемного (тоте
мизм — вера в родство групп людей с определенными
видами животных и растений; каждый род носил имя
своего тотема) материнского рода, а это значит, что уже
тогда сложились система и термины родства, до сих пор
сохранившиеся у ряда монгольских народов. В эпоху
бронзы и раннего железа у жителей Центральной Азии
выделились три хозяйственно-культурных типа: земле
дельческий у племен юго-востока, охотничье-рыболовчес-
кий в северной лесной зоне, а в степях происходит
постепенный переход к кочевому скотоводству. Связать
перечисленные хозяйственно-культурные типы с конк
ретными этническими общностями на раннем этапе пред
8
ставляется затруднительным, позднее же кочевое ското
водство стало основным занятием большинства монгольс
ких племен1.
Последние века до н.э. и первые н.э. характеризуются
в истории древнемонгольских племен, известных под
именами дунху и сяньби, борьбой с хунну, которых все
большее число историков относит к предкам тюрков.
Долгое время борьба шла с переменным успехом, в ходе
которой одни древнемонгольские племена надолго подчи
нялись хунну, другие откочевывали с насиженных мест, но
со II в. н.э. намечается явный перевес сяньбийцев над
северными хунну. Все они часто тревожили своими стре
мительными и опустошительными набегами Северный Китай.
Последний, устав отбивать нападения "северных варва
ров", пытался отгородиться от них знаменитой стеной, но
и она не оправдала возлагавшиеся на нее надежды.
Затем наступает время последовательного расцвета и
крушения жужанского, тюркского и уйгурского каганатов,
каждый из которых начинал с разбрасывания, а кончал
собиранием камней предыдущего, но, не сумев закончить
всю работу, уступал место более удачливым разбрасывате
лям: уже тогда бесспорной была истина, что ломать легче,
чем строить. В состав названных каганатов так или иначе
входили и древнемонгольские племена.
Уйгурский каганат, центр которого располагался вбли
зи р.Орхон, в 840г. пал под ударами енисейских кыргызов.
Воспользовавшись благоприятной политической обстанов
кой, древнемонгольские племена киданей образовали свое
государство, в которое вошли и другие родственные им
группы. Кидане были разгромлены в 1125 г. тунгусо-
маньчжурскими племенами чжурчженей, после чего остат
ки их мигрировали на западную границу своей бывшей
империи, где образовали государство кара-китаев.
Существует предположение, что выделение протоой-
ратских племен (или племени) из общего массива монголь
ских племен ("шивэй" китайских источников, "отуз-татар"
древнетюркских орхоно-енисейских надписей) произошло
также после событий 840г., когда древние монголы освобо
дились из-под власти Уйгурского каганата. Г.О.Авляев
считает, что после выделения ойраты продвинулись (отку
да?) в Прибайкалье и верховья Енисея, вытеснив оттуда
курыкан и туматов, а позже, во второй половине XIII в.,
переселились на территорию Алтае-Хангайского нагорья в
Западной Монголии2.
9
