Table Of ContentМИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО
ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ
ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ
БАШКИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ.М.АКМУЛЛЫ
В.А. Иванов
КОНФЕССИОНАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ЮЖНОГО УРАЛА
С ДРЕВНОСТИ ДО XV В.
Учебное пособие
Уфа 2018
УДК 94 (470.5)
ББК 63.3 (235.55)
И 20
Иванов В.А. Конфессиональная история Южного Урала с
древности до XV в. [Текст]: учебное пособие / В.А. Иванов. Уфа, 2018
– 105 с.
Учебное пособие предназначено для студентов, изучающих
историю России, региональную историю Южного Урала,
культурологию, религиоведение. Автор излагает конфессиональную
историю народов Южно-уральского региона на протяжении
длительного периода, фактически в течение полутора тысяч лет.
Содержание пособия и выводы автора строятся на основе
источниковедческого анализа археологического материала и
сведений средневековых письменных источников.
УДК 94 (470.5)
ББК 63.3 (235.55)
… Иванов В.А., 2018
БГПУ им.М.Акмуллы, 2018
2
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение………………………………………………………………..4
Глава I. Кочевники-язычники X-XIII вв…………………………6
Глава II. Появление ислама в Урало-Поволжье………………23
Глава III. Языческий «ренессанс» XIII-XIV вв………………....65
Глава IV. Ислам в Золотой Орде………………………………….83
Заключение………………………………………………………….100
Список использованных источников и литературы…........102
3
Введение
Регион Южного Урала фактически является срединной
географической точкой Евразийского континента, а в
геокультурном и геополитическом отношениях – восточной
периферией Европы и западной периферией Азии. То есть, -
узловым пограничным пунктом, где культура Запада
сходилась с культурой Востока. Это нашло свое отражение в
формировании этнической, этнокультурной и
этноконфессиональной истории Южно-уральского региона.
Особенно явственно это проявилось в эпоху средневековья,
когда территория Южного Урала стала местом обитания и
взаимодействия племен с различными происхождением,
хозяйственно-культурными типами, мировоззренческими и
религиозными парадигмами. В соответствии с динамикой
этнической карты региона, в течение II тысячелетия н.э. здесь
последовательно менялась и конфессиональная карта. В конце
IX-XI вв. тюркские кочевники степей Южного Урала – огузы и
печенеги, а также их соседи «ал-бадшг.рд» (башкиры) –
исповедовали языческое тенгрианство с сопутствующими ему
тотемизмом, анимизмом, культом предков. Во это же самое
время у их соседей ранних волжских булгар начинает
утверждаться ислам, как государственная религия. Его
распространение в регионе было прервано монгольским
нашествием и образованием государства Золотая Орда (Улус
Джучи), которое изначально было государством
поликонфессиональным. Как государственная религия
Золотой Орды, ислам начал утверждаться в XIV в., но он не
успел окончательно победить в мировоззрении кочевников
Золотой Орды, поскольку в конце XIV в. это государство
прекратило свое существование. То есть, пережитки язычества
продолжали сохраняться в мировоззрении кочевого населения
Южного Урала – башкир и казахов – и в период вхождения
башкир в состав Русского государства, и в период пребывания
западных казахских племен в составе Большой Ногайской
Орды. Характерные для населения Южного Урала традиции
4
поликонфессионализма сохранялись и в период включения
этой территории в состав Российской империи.
Предлагаемое учебное пособие составлено с целью дать
возможность студентам, специализирующимся по истории
России, культурологи и религиоведению составить системное
представление о конфессиональной истории населения
Южного Урала. В общих чертах она изложена в виде четырех
лекций (глав). Хронологически представленный в них
материал охватывает период от рубежа I-II тыс. н.э. до XV в. Его
изложение базируется на результатах анализа и синтеза
данных письменных источников, археологии и архивных
материалов. В конце каждой главы даны вопросы для
самопроверки, завершается пособие списком использованных
источников и литературы.
5
Глава I. Кочевники-язычники X-XIII вв.
Когда среди историков-религиоведов встает вопрос о
времени появления и распространения ислама среди народов
Урало-Поволжского региона, все сразу же обращаются к
«Запискам/Рисала» арабского чиновника и путешественника
Ахмеда Ибн-Фадлана, в 922-923 гг. совершившего поездку в
Волжскую Булгарию. И хотя практически все исследователи
подчеркивают, что процесс распространения и утверждения
ислама в регионе был длительным и постепенным, но дата 922
г. считается «несомненной» (Н.Гараева), а период 910-920 гг. –
наиболее вероятным временем принятия ислама булгарской
знатью (царями Шилкой, Алмушем и их окружением)
(И.Л.Измайлов).
В принципе все эти даты вполне убедительны. Но нас в
данном случае в большей степени интересует вопрос о
масштабах распространения новой религии среди народов
региона, где, кроме волжских булгар, обитали и тюркоязычные
кочевники – огузы, печенеги, башкиры – и оседлые финно-
пермяки, и полукочевые угры. В конфессиональном
отношении все эти племена, имевшие различные
хозяйственно-культурные типы и обитавшие в отличающихся
друг от друга природно-климатических условиях, a priori не
могли быть едиными. Так же, как и их отношение к новой
религии. И здесь нам никто не поможет так, как современник и
очевидец, более того – человек, в силу своего социального
положения и должности, заинтересованный м.б. даже и в
некоторой идеализации религиозной ситуации в государстве,
куда он был «командирован» со вполне конкретной
дипломатической миссией.
Перезимовав зиму 921-922 гг. в Хорезме, в начале марта 922
г. караван багдадских послов двинулся через плато Устьюрт –
пустынное плоскогорье между Каспийским и Аральским
морями – далее на север. Через две недели пути, где-то в
середине марта 922 г., спустившись по северному склону плато
6
Устюрт-Чинку, багдадские послы выехали на равнину «к
кочевому племени тюрок, известных под названием гуззов».
«Гуззы», они же – «огузы» (так их называют в
древнетюркских письменных памятниках), они же – «узы» (у
авторов византийских хроник), они же – «торки» (в русских
летописях) – кочевой тюркоязычный народ, пришедший в
степи Восточной Европы из глубин Центральной Азии. Самые
ранние внятные упоминания об огузах, проливающие свет на
начальные этапы их этнической и этнополитической истории,
датируются первой половиной VIII в. н.э. Это надписи на
каменных поминальных стелах в честь тюркских каганов
Кюль-Тегина, Могиляна и «мудрого советника» Тоньюкука,
найденные в степях Монголии. Надписи, выполненные
руническим письмом, прославляют жизнь «великих мужей»,
перечисляют их походы и покоренных ими врагов. Среди
последних упоминаются и племена токуз-огузов
(«девятистрельных огузов»), которые в те времена кочевали на
севере современной Монголии, по берегам рек Орхон и
Селенга. Однако уже в начале IX в., как об этом пишут
арабские авторы – Ибн-Хордадбех, Аль-Балазури, Ат-Табари –
гузы уже совершают набеги на Усрушану (район Ташкента,
Ферганы и Самарканда). А затем последовала серия
многолетних войн между огузами, печенегами
(«баджинаками»), карлуками и кимаками за земли «вокруг
моря Джурджан» (Аральского), о которых мы узнаем из
сочинения другого арабского автора Аль-Масуди, писавшего в
середине X в.
Войны между кочевыми племенами всегда велись из-за
пастбищ и водопоев, поэтому они были хотя и
кровопролитными, но быстротечными, поскольку главным для
противоборствующих сторон было как можно быстрее изгнать
противника с данной территории. Заключив союз с хазарами,
огузы взяли своих противников печенегов «в клещи» и
вынудили их уйти дальше на запад, за Волгу и Дон. Правда,
какая-то часть печенегов осталась в степях Южного Приуралья.
Так территории между Волгой и Уралом превратились в
7
«огузскую степь» - Дешт-и-Огуз. Произошло это лет за 25-30 до
Багдадского посольства, поэтому огузы еще сохраняли свою
воинственность и некоторое пренебрежение к чужеземцам.
«Огузский иль» (так называли созданное ими государство
сами огузы) в X – начале XI вв. представлял собой типичное
кочевническое государство во главе с правителем, носившим
титул «ябгу» или «джабгу». Территория «Огузского иля»,
согласно сведениям ал-Идриси (сер. XII в.), других и
археологии, простиралась от оз.Балхаш на востоке до
Прикаспийской низменности и низовьев Волги на западе,
включая предгорья Южного Урала (горы Мугоджары,
р.Иргиз). В низовьях Сырдарьи у огузов были небольшие
города – Джент, Янгикент и Хора. На юге огузские кочевья
вплотную подходили к границам Хорезма, Мавераннахра и
Хорасана.
Огузы делились на ряд племен, в которые входило
множество родовых подразделений. Племенной состав огузов
IX – середины XI вв., к сожалению, остается неясным. Известно
лишь, что во второй половине XI в. они насчитывали 22
племени. В книге арабского ученого XI в. Махмуда Кашгари
«Диван лугат ат-тюрк» («Собрание сведений о тюркских
народах») приведен следующий перечень огузских племен:
кынык, кайыг, баюндур, йива, салур, афшар, бектили, букдуз,
баят, язгыр, имур, кара-булак, алка булак, игдыр, урегир,
тутырка, улайондулуг, тюгер, джебни, беджене, джувулдар,
джаруклуг.
Огузы делились на бузуков и учуков, входивших
соответственно в правое и левое крыло их войска. Каждое из
этих крупных групп состояло из 24 племен, делившихся, в свою
очередь, на две равные части. Судя по огузским историческим
преданиям, бузуки относились к числу «старших», а учуки –
«младших» племен. Бузуки правого крыла пользовались
большими привилегиями (по сравнению с учуками) при
«избрании» верховного хана.
Очевидно, в дальнейшем разделение на бузуков и учуков
приобрело черты военно-территориальной организации.
8
Племена обоих крыльев огузского войска имели закрепленные
за ними пастбищные выгона и угодия. Деление на бузуков и
учуков соответствовало понятиям «внутренние» и «внешние»
огузы. В их составе различались «чистокровные», «рожденные
от наложниц-рабынь» и «присоединившиеся» к огузам роды и
племена.
Местом пребывания огузского «ябгу» была кочевая ставка,
где он проводил большую часть времени. Фактически титул
«ябгу» являлся наследственным, хотя формально его избирали
на собрании родовой знати «канкаш».
Отдельными областями «Огузского иля» управляли
доверенные лица (наместники) «ябгу», носившие титул
«кюзеркин» или «кударкин». Багдадское посольство оказалось
в той местности, которой управлял «кюзеркин» Йынал по
прозвищу «Маленький» (или «Младший»).
По своему мировоззрению огузы были язычники. Они
поклонялись силам природы, духам умерших предков, верили
в «загробную жизнь», как продолжение жизни земной,
приносили жертвы верховному небесному владыке Тенгри и
его супруге – богине земли Умай.
Наиболее отчетливо язычество огузов проявляется в их
погребальном обряде, хорошо известном археологам по
многочисленным захоронениям, выявленным и
исследованным в степях Заволжья и Южного Приуралья, а до
того описанном Ибн-Фадланом, который, похоже, наблюдал
его лично. В описании Ибн-Фадлана это выглядело так: «А
если умрет человек из их числа, то для него выроют большую
яму в виде дома, возьмут его, наденут на него его куртку, его
пояс, его лук… и положат в его руку деревянный кубок с
набизом, оставят перед ним деревянный сосуд с набизом,
принесут все, что он имеет, и положат с ним в этом доме.
Потом посадят его в нем, и дом над ним покроют настилом и
сделают над ним нечто вроде купола из глины. Потом возьмут
его лошадей и в зависимости от их численности убьют из них
сто голов, или двести голов, или одну голову и съедят их мясо,
кроме головы, ног, кожи и хвоста. И, право же, они
9
растягивают все это на деревянных сооружениях и говорят:
«Это его лошади, на которых он поедет в рай».
В начале 80-х гг. прошлого столетия волгоградский
археолог В.А.Кригер в степях Заволжья и Северного
Прикаспия выделил серию кочевнических захоронений конца
IX – начала XI вв., по своим признакам соответствующих
описанию Ибн-Фадлана.
Отношения к Исламу у огузов были двойственные. С одной
стороны, они, по словам Ибн-Фадлана, проезжавших через их
кочевья мусульманских купцов приветствовали словами «Нет
бога, кроме Аллаха, Мухаммед пророк Аллаха», но «не
выражая этим никакого убеждения». Хотя «всякий раз, как он
(огуз – авт.) услышит мусульманина, произносящего «Слава
Аллаху» и «Нет бога, кроме Аллаха», он говорит то же, что и
он». Но с другой, любой несчастный случай, случившийся с
огузом в гостях у его друга-мусульманина (особенно, если это
закончилось смертью гостя), является поводом для кровной
мести.
Попытка внедрения Ислама в правящую среду «Огузского
иля» вызвала резкое неприятие со стороны рядового общества.
Тот же Ибн-Фадлан рассказывает о том, что Йынал Маленький,
через территорию которого проезжали багдадские послы,
«прежде принял было ислам, но ему было сказано: «если ты
принял ислам, ты уже не главенствуешь над нами», тогда он
отказался от своего ислама».
Но Ахмед Ибн-Фадлан общался только с западными
огузами (или огузами правого крыла «Огузского иля») и
ничего не знал об огузах восточных или туркменах. Как
установил российский историк и этнолог С.Г.Агаджанов, уже в
X-XI вв. арабским авторам – Макдиси, Бируни – были известны
огузы, принявшие Ислам и именуемые туркменами. «В
прежние времена – цитирует Бируни С.Г.Агаджанов – любой
из тюрок-гузов, кто принимал ислам и смешивался с
мусульманами, становился переводчиком между теми и
другими, так что, когда какой-нибудь гуз принимал ислам,
гузы говорили: он стал туркменом, а мусульмане говорили, что
10
