Table Of ContentРОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
Институт лингвистических исследований
RUSSIAN ACADEMY OF SCIENCES
Institute for Linguistic Studies
ACTA
LINGUISTICA
PETROPOLITANA
TRANSACTIONS
OF THE INSTITUTE FOR LINGUISTIC STUDIES
Vol. VI, part 1
Edited by N. N. Kazansky
St. Petersburg
«Nauka»
2010
ACTA
LINGUISTICA
PETROPOLITANA
ТРУДЫ
ИНСТИТУТА ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
Том VI, часть 1
Ответственный редактор Н. Н. Казанский
Санкт-Петербург,
«Наука»
2010
УДК 81
ББК 81.2
A 38
Этноботаника: растения в языке и культуре / Отв. ред.
В. Б. Колосова, А. Б. Ипполитова. СПб.: Изд-во «Наука», 2010. —
386 с. (ACTA LINGUISTICA PETROPOLITANA. Труды Института
лингвистических исследований РАН / Отв. редактор
Н. Н. Казанский. Т. VI. Ч. 1).
ISBN 978-5-02-025607-1
Утверждено к печати
Институтом лингвистических исследований РАН
РЕДКОЛЛЕГИЯ
«ТРУДОВ ИНСТИТУТА ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ
ИССЛЕДОВАНИЙ»:
академик РАН Н. Н. Казанский (председатель),
чл.-корр. РАН А. В. Бондарко, д. филол. наук, проф. Н. Б. Вахтин,
д. филол. наук М. Д. Воейкова, д. филол. наук Е. В. Головко,
к. филол. наук С. Ю. Дмитренко, к. филол. наук М. Л. Кисилиер
(секретарь), д. филол. наук, проф. С. А. Мызников,
к. филол. наук А. П. Сытов, д. филол. наук, проф. В. С. Храковский
Рецензенты:
доктор филол. наук А. В. Грошева,
кандидат филол. наук М. В. Домосилецкая
СБОРНИК ПОДГОТОВЛЕН В РАМКАХ
издательской программы Научно-образовательного центра ИЛИ РАН
«Языковые ареалы России» (ФЦП «Научные
и научно-педагогические кадры инновационной России
ISBN 978-5-02-025607-1 Коллектив авторов, 2010
ИЛИ РАН, 2010
Редакционно-издательское оформление.
Издательство «Наука», 2010
Э :
ТНОБОТАНИКА
РАСТЕНИЯ В ЯЗЫКЕ
И КУЛЬТУРЕ
rR
В. Б. Колосова
СЛАВЯНСКАЯ ЭТНОБОТАНИКА:
ОЧЕРК ИСТОРИИ1
Термин «этноботаника» впервые употребил в речи, обращенной
к университетской археологической ассоциации, молодой ботаник
Пенсильванского университета Джон Харшбергер (J.W. Harshberger)
в 1895 г., определив ее предмет как «растения, используемые
первобытными и туземными народами». После публикации речи в
1896 г. термин вскоре вытеснил все прочие обозначения этого
направления в науке (Ford 1994: 33). Вестником массового интереса
этнологов к народной ботанике стали исследования американских
ученых, которые на рубеже XIX-XX вв. начали работу над сбором и
описанием различных видов растений, используемых северо-
американскими индейцами. Будучи с самого начала междис-
циплинарной наукой, этноботаника эволюционировала в направ-
лении расширения сферы своих интересов. Так, в 1941 г. В. Джонс
(V.H. Jones) говорил, что она представляет собой «изучение
взаимоотношений первобытного человека и растений» (Kuźnicka
1999: 16-17). Вскоре этноботаника стала самостоятельной специ-
альностью в американских университетах. В 1930 г. в Мичиган-
ском университете основана Лаборатория этноботаники (Paluch
1989: 145)2.
Понимая невозможность очертить историю развития этно-
ботаники в мировой науке в целом, сосредоточимся здесь на
славистике. Разумеется, интерес к тому, как традиционная культура
интерпретирует и использует мир растений, начался раньше, чем
для данной сферы научных интересов нашелся термин. Среди
обширного корпуса работ, так или иначе связанных с тра-
диционными знаниями славян о растениях, есть такие, что сосре-
доточены на какой-то одной составляющей – словарном фонде или
1 Автор выражает искреннюю благодарность Е. Бартминьскому,
С. Небжеговской, Е. Пацлавской, Л. Потапенко, Т. Володиной, И. Швед,
И. Колодюк, И. Кметь, К. Рангочеву, Г. Григорову и А. Осиповой за
помощь в поиске материалов для очерка.
2 Подробнее о развитии западной этноботаники можно прочесть в работах
(Balick 1996) и (Ford 1994). С 2003 г. Гавайский университет выпускает
специализированный журнал «Ethnobotany». Адрес сайта:
http://www.ethnobotanyjournal.org/
Славянская этноботаника: очерк истории
мотивационном аспекте номинации флоры, фольклорных текстах
или использовании растений в народной медицине и магии; другие
сочетают в себе интерес ко всем этим аспектам. Работы, по-
священные растениям, различаются и географическим охватом – от
одной деревни или диалекта до сравнительных работ на материале
двух-трех языков или же славянской территории в целом.
Первый в России крупный свод диалектных фитонимов был
опубликован Н.И. Анненковым3. Главный его труд – несколько раз
переиздававшийся «Ботанический словарь», который отличается от
предыдущих тем, что включает русские диалектные и ино-
славянские названия растений (забегая вперед, скажем, что, кроме
этого, в словаре содержится множество сведений по народной
медицине и некоторые легенды о растениях). Первое издание
словаря вышло в 1858 г. под заголовком «Простонародные названия
русских растений» и вызвало поток писем к автору с новыми
материалами, которые были включены им в издание 1859 г. Кроме
того, Н.И. Анненков со страниц журнала «Сельское хозяйство»
обратился «ко всем просвещенным читателям» с просьбой
содействовать дальнейшему сбору информации. Очередное издание
вышло в 1878 г. и по сей день остается чрезвычайно полезным
источником. Труд Н.И. Анненкова вызвал живейший отклик
современников. Так, К.С. Горницкий составил свой «Список
русских и немногих инородческих названий растений» (1887, 1890),
указав, что он является дополнением к «Ботаническому словарю»
Н. Анненкова. По обратному принципу построена книга Е.Н. За-
лесовой и О.В. Петровской (1898-1901). Диалектные названия,
собранные в словаре Н.И. Анненкова под одним латинским
заголовком, здесь вынесены в русский алфавитный список с
указанием русского и латинского номенклатурных названий.
Из инославянских работ следует назвать словарь украинских
народных фитонимов А.С. Роговича (1874), белорусских –
М.М. Ганчарыка (1927). В более поздний период вышли еще две
монографии по украинской фитонимике – (Шамота 1985) и
(Сабадош 1996). Болгарские народные названия растений собраны в
словаре Б. Ахтарова (1939); книга содержит также фитонимы из
других славянских языков и сведения по народной травной
медицине. Основные источники по сербским и хорватским
3 Опубликованные ранее книги А. Мейера («Ботанический подробный
словарь, или Травник», 1781-1783) и Н. Максимовича-Амбодика («Новый
ботанический словарь на латинском, немецком и российском языках»,
1804) также включали – наряду с русскими и латинскими – фитонимы на
нескольких европейских языках, однако народных названий растений они
не давали.
8
В. Б. Колосова
названиям растений – словари Б. Шулека (Šulek 1879) и Д. Си-
моновича (Симоновић 1959); второй содержит научную и народную
фитонимическую лексику, а также русские, английские, немецкие и
французские соответствия). Заметным вкладом в изучение хор-
ватской фитонимии является также монография Нады Вайс (Vajs
2003). Юзеф Ростафиньски (J. Rostafiński), польский ботаник и
историк биологии, изучая историю разводимых растений в Польше,
в 1883 г. распространил тематическую анкету, ставя себе задачей
сбор данных по народной фитонимике, а также по народной
медицине и сбору растений для продажи в аптеках (Köhler 1993). В
1889-1894 гг. вышел двухтомный труд Е. Маевского (Majewski),
содержащий польские названия растений и животных. После
Первого конгресса славистов в Праге (1929 г.) на страницах
журнала «Orli Lot» (№ 5-6 за 1930 г.) было опубликовано обращение
Адама Фишера к польским полевым исследователям собирать и
присылать материалы, касающиеся народных поверий и обычаев,
связанных с растениями, с приложением соответствующего
опросника.
Периодически публикуются исследования фитонимической
лексики на территории отдельных регионов. Так, ботаническая
лексика Полесья представлена в работе Д.А. Бейлиной (1968),
Тамбовской области – С.Ю. Дубровиной (1999). Фитонимия юго-
западной Бачки описана в статье (Шпис-Ћулум 1995); отдельных
польских говоров – в работах (Majowa 1969, Dubisz 1977, Rogowska
1998). С. Бизеранова исследовала фитонимику одной болгарской
деревни – Ново Село (2003).
Некоторые исследователи сосредоточились на анализе названий
отдельных растений. Так, Т.Н. Колокольцева и Р.И. Кудряшова
посвятили несколько работ вариантам наименований василька,
девясила и клевера в русских говорах (2003, 2004, 2006);
Д. Михайлова – болгарским диалектным названиям пижмы (1993-
1994), В. Будзишевска – польским названиям водяной лилии
(Budziszewska 1975).
Чрезвычайно важным аспектом лексикографии является
картографирование, в том числе и применительно к фитонимам. В
качестве примеров можно упомянуть такие работы, как (Никулина
2006), (Czyżewski 2006). В книге Х. Холиолчева (Cholioltschev 1990)
содержатся карты, которые, согласно авторской интерпретации
материала, делятся на три тематические части: одна часть отражает
предпочтения словообразовательных средств при оформлении
фитонимов, вторая – географическое распределение суффиксов,
третья – распространение отдельных фитонимов, значимых для
9
Славянская этноботаника: очерк истории
прояснения диалектного членения болгарского языка (Радева 1993:
138).
Для авторов некоторых работ народные названия растений
служат материалом для иллюстрации словообразовательных
процессов. Словообразованию существительных, обозначающих
дикорастущие травы в говорах Орловщины, посвятила свою работу
Н.Н. Цветкова (1998); словообразовательным функциям суффиксов
в русской ботанической номенклатуре – А. Гайдамович-Мазурек
(Gajdamowicz-Mazurek 1981); сакрализации одной из слово-
образовательных моделей в болгарских фольклорных балладах –
Р. Малчев (2006). Особенности словообразования в народных
фитонимах описаны в статье Я.В. Закревской (1975).
Во многих работах затрагивается мотивационный аспект
номинации флоры. Уже в словаре Н.И. Анненкова встречаются,
например, такие примечания: «называется так по отдаленному
сходству своей головки с руном ягненка», или: «по форме корневых
шишек» (Анненков 1878: 232; 358). К.С. Горницкий (1887) указывал
на связь украинских фитонимов и употребление растений в быту,
магии, народной медицине. М.М. Ганчарык в предисловии к выше-
упомянутой статье указывал на то, что «знакомство белоруса с
растительным миром должно найти отражение в тех названиях,
которыми он отличает одно растение от другого», и выделял такие
признаки, нашедшие отражение в фитонимах, как способность
вылечить от той или иной болезни, внешний вид растения (цвет,
форма), ядовитость, место произрастания, применение в хозяйстве и
др. (1927: 194-196).
Некоторые авторы применяли анализ принципов номинации на
строго ограниченном материале; так, анализу фитонимов,
образованных от зоонимов, посвятила свою кандидатскую
диссертацию С.Ю. Дубровина (1991). Анализ проводился «в тесной
связи с традиционной мифопоэтической символикой», с культурой
русского народа. Автор выделяет основу мотивации названий, то
есть такие объективные признаки растений, как цвет, строение,
практическое употребление и т.д., а также их использование в
ритуалах и магии и посвященные им легенды и поверья.
Исследования были продолжены на материале ботанической
лексики Тамбовщины; выделены группы названий, образованных
«от имен собственных, по цвету, по строению цветка, по признакам,
схожим у растений и животных, по времени цветения и роста, по
схожести с предметами, по воздействию на организм человека, по
вкусу, по целебным свойствам, по связям с преданием, по
употреблению в быту, по магическим свойствам», чем, по мнению
10
