Table Of ContentЛИТЕРАТУРНОЕ
НАСЛЕДСТВО
Т О М Ш Е С Т Ь Д Е С Я Т В Т О Р О Й
Р Е Д А К Ц И Я
В. Б. ВИНОГРАДОВ (глав. ред.), И . С. ЗИ Л ЬБЕРШ ТЕЙ Н ,
С. А . М А К А Ш И Н и М. Б. Х РА П Ч ЕН К О
И З Д А Т Е Л Ь С Т В О А К А Д Е М И И Н А У К С С С Р
1 • 9 • М О С К В А • 5 • 5
ХРАНИТЬ НАСЛЕДСТВО ~ ВОВСЕ НЕ ЗНАЧИТ
ЕЩЕ ОГРАНИЧИВАТЬСЯ НАСЛЕДСТВОМ
ЛЕНИН
ЛИТЕРАТУРНОЕ
НАСЛЕДСТВО
Г Е Р Ц Е Н
и
О Г А Р Е В
II
И З Д А Т Е Л Ь С Т В О А К А Д Е М И И Н А У К С С С Р
1 • 9 • М О С К В А • 5 • 5
ГОД ИЗДАНИЯ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
А. И. ГЕРЦЕН
Портрет маслом работы Н. А. Герцен (дочери), 1867 г.
Автокопия
Собрание Н. Ю. Герцен. Москва
ОТ РЕДАКЦИИ
Настоящим томом «Литературного наследства» продолжается публикация «праж
ской коллекции» архива Герцена и Огарева. Несколько документов извлечено из
«софийской коллекции» (о ней см. ниже), а также из других собраний. Том посвящен
целиком одной теме: корреспонденты Герцена и Огарева.
Большинство писем к Герцену и Огареву печатается полностью и составляет
первый раздел тома. Всего публикуется 261 письмо от 73 корреспондентов. К этим
письмам присоединено 8 ответных писем Герцена и Огарева. Менее значительные пись
ма представлены во втором разделе тома в виде аннотаций. Это даст исследователям
предварительную ориентировку в материале и облегчит его введение в научный оборот.
Здесь аннотировано 127 писем от 47 корреспондентов. В «пражской коллекции» сохра
нились подлинники многих ранее опубликованных писем к Герцену и Огареву, в том
числе писем В. Г. Белинского, И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого и других. Тексты
прежних публикаций этих документов сверены с автографами, и результаты изложены
в кратких критико-текстологических обзорах, которые составляют третий раздел
тома и охватывают 182 письма от 18 корреспондентов. Библиографический указатель
всех опубликованных ранее писем к Герцену и Огареву составляет последний, четвер
тый раздел тома. В указателе учтены публикации 929 писем от 185 корреспондентов.
Эпистолярные материалы, собранные в настоящем томе, в своей совокупности
являются крупнейшим документальным сводом, без которого теперь невозможно
будет изучать русское революционное движение середины XIX в. и, в первую очередь,
деятельность Герцена и Огарева. Хронологически публикуемые материалы ограни
чиваются датами 1836—1877. В подавляющем большинстве письма относятся к пяти
десятым-шестидесятым годам и сосредоточиваются вокруг узловых проблем, связанных
с изучением периода первой революционной ситуации в России, деятельности «Коло
кола», «Земли и воли», «молодой эмиграции».
Среди корреспондентов, письма которых печатаются в настоящем томе, представле
ны русские и иностранцы, старые московские друзья Герцена и Огарева и новые их
знакомые — русские эмигранты и приезжие из России, активные участники революци
онно-демократического движения и люди весьма далекие от политической борьбы
Авторы большинства писем — русские революционеры: А. А. и Н. А. Серно-Со
ловьевичи, H. Н. Обручев, Н. И. Утин, М. С. Гулевич, В. И. и И. И. Кельсиевы,
Н. И. Жуковский, В. О. Ковалевский, П. Л. Лавров, Л. И. Мечников, В. М. Озеров,
Артур Бенни, Н. А. Вормс, Н. Я. Николадзе, М. П. Сажин, Я. Н. Ханыков, А. Я. Щер
баков, А. А. Криль, М. П. Лозинский, П. С. Мошкалов и др. Новые эпистолярные
документы раскрывают связи Герцена и Огарева с революционно-демократической
средой в России и в эмиграции, характеризуют идеологическую борьбу эпохи, сооб
щают новые данные по вопросу о путях и способах получения лондонским центром
информации о положении в России, наконец устанавливают важные факты револю
ционно-пропагандистской и конспиративной работы издателей «Колокола» и деятелей
первой «Земли и воли». Особенный интерес представляет конспиративное письмо
Николая Серно-Соловьевича, переправленное им в Лондон из Алексеевского равелина.
Этот исключительный по содержательности и силе документ знакомит нас с затаен
ными мыслями и переживаниями выдающегося революционера, продолжавшего и в
тюрьме сохранять неколебимую верность своим убеждениям. Письмо Николая Серно-
Соловьевича вносит крупный вклад в изучение слабо документированного и мало
освещенного в исследовательской литературе вопроса о взаимоотношениях двух рус
ских революционных центров шестидесятых годов — петербургского и лондонского.
Для выяснения того же вопроса важное значение имеет также письмо Н. Обручева.
Большой интерес представляют письма Н. Утина, раскрывающие взаимоотношения
издателей «Колокола» и одного из виднейших представителей «молодой эмиграции»
Особо следует сказать о письмах участника революционного движения шестиде
сятых годов — Василия Кельсиева, позднее вступившего на путь ренегатства. Значение
публикуемых писем, разумеется, не в выражении мыслей и чувств Кельсиева, привед
ших его к отказу от служения революции, к капитуляции перед властью. Письма
интересны с других точек зрения: они показывают, в каких трудных условиях проте
кала революционная деятельность Герцена и Огарева и заграничных агентов «Земли
и воли» в период польского восстания 1863 г. и особенно после его подавления; они
вскрывают всю иллюзорность ставки Кельсиева и его единомышленников на возмож-
в ОТ РЕДАКЦИИ
ность привлечения к революционному делу старообрядцев; наконец, они содержат
ряд новых данных, относящихся к истории «Земли и воли» и к подпольным связям
революционной эмиграции с Россией.
Принципиальная важность и значительность вклада, вносимого письмами револю
ционеров в изучение деятельности Герцена и Огарева, тем более велика, что эпистоляр
ные связи издателей «Колокола» в свое время были преподнесены читателю в односто
ронних публикациях М. П. Драгоманова. Располагая всеми бумагами архива Герцена
и Огарева, печатаемыми в настоящем издании, Драгоманов извлек из архива для
своих женевских публикаций восьмидесятых и девяностых годов преимущественно
письма людей, далеких от революции или активно враждебных ей. Он напечатал письма
И. Аксакова, Анненкова, Громеки, Кавелина, Каткова, Кошелева, Мельгунова, Сама
рина, Тургенева, Чичерина и других, но обошел все письма революционеров, упомя
нутых выше. Таким образом, исследование русских связей издателей «Колокола»
в течение длительного времени основывалось на искусственно суженной, тенден
циозно ограниченной и в этом смысле фальсифицированной документальной базе.
Другая группа писем, публикуемых в настоящем томе, принадлежит людям иного
общественного лагеря; тем не менее эти письма дают ценнейший материал для истории
русского общественного движения, освещают многие кардинальные вопросы обществен
ной борьбы и идеологических споров сороковых-шестидесятых годов, сообщают ряд
весьма существенных новых фактов. Таковы, например, письма В. Р. Зотова, A.A. Чу
микова. В этом же плане представляют интерес письма В. П. Боткина, С. С. Громеки,
Н. А. Мельгунова, Н. И. Сазонова. Многие из этих писем связаны с вопросом об отно
шении Герцена и Огарева к русским либералам различных оттенков и знакомят нас
с тем, как издатели «Колокола» пришли к полному разрыву с либерализмом. Особенно
интересны в этом отношении письма замечательного русского просветителя Т. Н. Гра
новского. Несомненен интерес писем В. С. Печерина, вносящих немало новых штрихов
в известный исследователям облик этого своеобразного эмигранта, чья идеология
в свое время была искажена трактовкой М. О. Гершензона.
Среди публикуемых документов есть письма, вышедшие из-под пера людей, о кото
рых исследователи до сих пор ничего или почти ничего не знали. К числу таких людей
относятся, например, полковник И. В. Турчанинов и его жена. Будучи не в состоянии
примириться с порядками русской жизни, Турчаниновы эмигрировали в Америку.
Турчанинов принял там весьма деятельное участие в гражданской войне на стороне
Севера. Письма Турчаниновых к Герцену чрезвычайно интересны резкой критикой
социального уклада Соединенных Штатов.
Помимо писем к Герцену и Огареву, в первый раздел включено еще 15 документов,
непосредственно связанных с публикуемыми письмами. Важнейшие из этих докумен
тов: 1) письмо Артура Бенни о конспиративной деятельности русских революционеров
в 1862 г.; 2) два письма И. И. Кельсиева с описанием его побега из московской тюрьмы
и последующего отъезда из России в эмиграцию; 3) два письма В. М. Озерова о Париж
ской Коммуне; 4) воззвание и два конспиративных письма Н. А. Серно-Соловьевича,
связанные с попыткой поднять в 1866 г. вооруженное восстание в Сибири.
Несколько писем, публикуемых в настоящем томе, взяты, как сказано выше, из
«софийской коллекции». Под «софийской коллекцией» мы разумеем ту часть рукописей
из архива Герцена и Огарева, которая в восьмидесятые годы была передана сыном
Герцена Драгоманову, увезена последним в Болгарию и после смерти Драгоманова
осталась у его зятя, болгарского буржуазного историка И. Шишманова. После выхода
в свет в 1953 г, 61-го тома «Литературного наследства» в софийской газете «Вечерни
новины» (№ 172 от 23 июля 1953 г.) появилась заметка д-ра Петра Миятева, замести
теля директора Архивного института Болгарской Академии Наук, в которой сообща
лось, что попавшие к Шишманову документы Герцена сохранились и десять лет тому
назад были переданы в Болгарскую Академию Наук. Вслед за этим Президиум Бол
гарской Академии Наук передал в дар Академии Наук СССР все документы из архива
Герцена и Огарева, находившиеся в фонде И. Шишманова. В начале 1954 г. они были
доставлены в Москву. Все представляющие научный интерес неизданные рукописи
«софийской коллекции», насчитывающей 82 «единицы хранения» с общим числом более
700 листов, будут опубликованы на страницах третьего «герцено-огаревского» тома
«Литературного наследства» (т. 63).
Ученые Советского Союза высоко ценят тот вклад в дело изучения литературного
наследия Герцена и Огарева и вообще русского революционного движения середины
XIX в., который Болгарская Академия Наук внесла своим даром. Факт передачи
этих драгоценных документов Академии Наук СССР является красноречивым приме
ром плодотворности братских связей, взаимного сотрудничества между учеными
Болгарии и Советского Союза.
П И С Ь М А
К Г Е Р Ц Е Н У И О Г А Р Е В У
С. И. и Т. А. АСТРАКОВЫ — ГЕРЦЕНУ и ОГАРЕВУ
Публикация Е. Л. Рудницкой
Публикуемые ниже пять писем московских друзей Герцена и Огарева,
С. И. и Т. А. Астраковых, представляют собой лишь незначительную часть обшир
ной многолетней переписки семьи Астраковых с Герценом и Огаревым.
Братья Астраковы, Николай и Сергей, были сыновьями вольноотпущенника,
мелкого чиновника-копииста Московского уездного правления питейного сбора
Ивана Васильевича Астракова. Герцен и Огарев познакомились со старшим из
братьев — Николаем — в студенческие годы. Николай Иванович Астраков (1809—
1842) с 1827 г. был студентом физико-математического отделения Московского
университета и в 1831 г. окончил университет со званием кандидата. Он давал
уроки математики Сатину и через него сблизился с членами кружка Герцена — Ога
рева. Научные интересы Н. Астракова выходили далеко за пределы того отделения,
студентом которого он числился. В аттестате Н. Астракова отмечено, что помимо
курса физико-математических наук он прослушал большинство курсов словесного
и нравственно-политического отделений. Преподавая после окончания универси
тета, вплоть до своей смерти, математику в учебных заведениях Москвы, Астраков
продолжал и научные занятия. В 1836 г. он защитил магистерскую диссертацию.
Ему принадлежит несколько переводов в журнале Павлова «Атеней», статьи в науч
ных сборниках и небольшой труд «Об образцовой ферме», опубликованный в № 9
«Отечественных записок» за 1841 г. В 1837 г. он женился на своей двоюродной сестре
Татьяне Алексеевне.
С Н. Астраковым был особенно дружен Герцен. Как указывает в своих воспо
минаниях Татьяна Алексеевна, Герцен из ссылки вел с Н. Астраковым оживлен
ную переписку, обсуждая многие научные вопросы. К чете Астраковых — Николаю
Ивановичу и Татьяне Алексеевне — Герцен на всю жизнь сохранил чувство глубо
кой симпатии и признательности, нашедшей свое отражение на страницах «Былого
и дум».
Т. А. Астракова (1814—1892) была не только близким другом Герцена, Огарева
и их семей (особенно горячая дружба связывала ее с женой Герцена, Натальей Але
ксандровной), но и неизменной участницей их московского кружка. Демократи
ческие убеждения Астраковой сочетались с прямолинейностью характера. Самому
Герцену порою приходилось выслушивать от Татьяны Алексеевны справедливые
упреки в барстве, которое проскальзывало иногда в его поступках. Разделяя убежде
ния Герцена, Татьяна Алексеевна порвала со всеми его бывшими друзьями, когда
они постыдно капитулировали перед реакцией. Надо было иметь незаурядное граж
данское мужество, чтобы в условиях последних лет царствования Николая I
продолжать сношения с Герценом. На имя Астраковой поступала через
М. К. Рейхель корреспонденция Герцена в Россию.
К 1850-м гг. относится начало литературной деятельности Астраковой. В 1857 г.
в «Современнике» была опубликована ее автобиографическая повесть «Воспитанница»,
несколько небольших повестей напечатаны в «Москвитянине», в «Лит. прибав
лениях к „Русским ведомостям“». Перу Астраковой принадлежат «Воспо
минания о Тропинине» («Литературные прибавления к „Московским ведомостям“»,
1857), под руководством которого она занималась живописью в начале тридца
тых годов.
10 ПИСЬМА С. И. и Т. А. АСТРАКОВЫХ
Герцен и Огарев внимательно следили за литературными выступлениями Астра
ковой. В письме к Герцену от 20 января 1858 г. (IX, 59—62) Татьяна Алексеевна
благодарит его за критические замечания о ее повести, просит в дальнейшем читать
го, что будет ею написано, и откровенно высказывать свое мнение.
Одно из публикуемых писем принадлежит младшему брату Н. И. Астракова —
Сергею Ивановичу (1816—1867). После женитьбы брата С. И. Астраков поселился
в его семье и прожил в ней до конца жизни. «Воспоминания» Т. А. Астраковой дают
ценный материал для изучения его биографии. «Воспоминания» эти, представ
ляющие значительный историко-общественный интерес, дошли до нас, к сожалению,
только в виде отрывков, включенных в мемуары Т. П. Пассек «Из дальних лет».
Отрывки из воспоминаний Астраковой содержат также многочисленные цитаты из
писем Герцена и Огарева к С. И. Астракову.
С. Астраков получил домашнее образование в полном объеме гимназического
курса, вероятно, под руководством своего старшего брата Николая. В 1835 г., сдав
вступительные экзамены, он был зачислен на физико-математическое отделение
Московского университета (АМГУ, Дела Правления, оп. 1 ст., д. № 142) и в 1840 г.
закончил университет кандидатом (АМГУ, Дела Правления, он. общая за 1840 г.,
д. № 217). С Герценом и Огаревым Астраков сблизился уже после того, как они
возвратились из ссылки. Молодой человек, только что окончивший университет,
привязался к друзьям своего старшего брата и вошел в герценовский кружок. Пре
подавая математику в Александровском институте и других учебных заведениях,
давая, кроме того, частные уроки, Астраков в течение всей жизни не мог, однако,
выбиться из тяжелой нужды. Преподавание было для него вынужденным занятием,
единственным источником заработка. Его истинным призванием была механика: много
сторонне образованный человек, Астраков был охвачен страстью к изобретательству.
С. Астраков особенно близко сошелся с Огаревым в 1848—1855 гг., т. е. тогда,
когда Огарев, поселившись сначала в своем пензенском имении, а затем на Тальской
писчебумажной фабрике, занялся хозяйственной деятельностью. В ту пору Герцена
в России уже не было; между старыми московскими друзьями обозначились глубо
кие идейные расхождения, и Астраков был для Огарева самым близким человеком
на родине. Как можно судить по тем отрывкам из писем Огарева к Астракову, кото
рые сохранились в «Воспоминаниях» Астраковой, а также по письмам Астракова к
Огареву (они хранятся в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР им.
B. И. Ленина), Астракова связывала с Огаревым глубокая дружба, основанная
на взаимной симпатии и общности научных интересов. В 1849 г., в письме из Крыма
Огарев, вспоминая о проводах, которые устроили ему и Н. А. Тучковой-Огаревой
C. И. и Т. А. Астраковы, писал: «В ту минуту я понял, Сергей, что между нами есть
страшно много точек соприкосновения, симпатий, даже теоретических. Я думаю,
что последними шутить нельзя, в самом-то деле, только они несколько просветляют
личность, они делают для нас человека симпатичным или нет» («Полярная звезда»
гр. Салиаса де Турнемир, 1881, № 2, стр. 22).
Письма Огарева к Астракову из Крыма содержат подробное изложение пла
нов научной работы, многочисленные вопросы из области физики, химии, матема
тики, ответа на которые Огарев ждал от Астракова.
Астраков был ближайшим советчиком Огарева во всей его хозяйственной дея
тельности, имевшей характер социального эксперимента. Мысль привлечь Астра
кова к этому делу подал Огареву Герцен. В ответ на письмо Огарева, где он сооб
щал свои хозяйственные планы, Герцен писал Огареву из-за границы 3 авгу
ста 1847 г.: «Огарев, что бы тебе завести переписку и даже выписать к себе на время
Астракова? он — отличный агроном и, сверх того, агроном-прогрессист. Он мог бы
много сделать пользы даже и заводу, ибо механик велий. Подумай об этом» (V, 49).
Но принять непосредственное участие в замыслах Огарева Астракову не пришлось.
Между ними шла долгая переписка о переезде Астракова на Тальскую фабрику
в качестве управляющего, он даже отправился для переговоров по этому поводу к
Огареву, но против этого плана, как указывает Астракова, возражала Н. А. Туч
кова-Огарева — план так и остался невыполненным.
