Table Of ContentИЗБРАННЫЕ
ПРОИЗВЕДЕНИЯ
1952—1986 гг.
Москва
Издательство
политической
литературы
ББК 66.61 (7Ку)
К 28
В сборник избранных произведений Первого
секретаря ЦК Компартии Кубы, Председателя Гос
совета и Совета Министров Республики Куба Фи
деля Кастро вошли статьи, речи, доклады и интер
вью, охватывающие период с 1952 по 1986 год. Они
ярко отражают революционную, партийную и госу
дарственную деятельность Ф. Кастро. В публикуе
мых работах рассматриваются коренные вопросы
Кубинской революции и строительства социализма
на острове Свободы, а также актуальные междуна
родные проблемы.
Сборник рассчитан на массового читателя.
. 0903000000-299 Перевод на русский язык
К 079(02)—86 © ПОЛИТИЗДАТ, 1986 г.
ЭТО НЕ РЕВОЛЮЦИЯ,
А РАЗБОЙНОЕ НАПАДЕНИЕ!
Манифест,
написанный через несколько часов
после военного переворота
10 марта 1952 года
Это не революция, а разбойное нападение! Это не пат
риоты, а душители свободы, узурпаторы, ретрограды, авантюрис
ты, алчущие злата и власти.
Военный переворот направлен не против президента Прио, без
вольного тюфяка. Это военный переворот против народа, совер
шенный накануне выборов с заранее известными результатами.
Не было другой власти, кроме народа, который должен был
демократическим, цивилизованным образом избрать правителей
по своей воле, а не по принуждению.
Деньги лились бы рекой в пользу правительственного канди
дата. Никто этого не отрицает. Но это не повлияло бы на резуль
таты выборов, как не изменила их в 1944 году растрата государст
венных фондов в поддержку кандидата, которого навязывал Ба
тиста.
Совершенно ложно, абсурдно, смешно, по-детски наивно ут
верждение, что Прио собирался совершить государственный пере
ворот. Его бессилие и неспособность на такой шаг неопровержимо
доказаны трусостью, позволившей отобрать у него власть.
Существовало безвластие. Но оно существовало уже несколько
лет в ожидании конституционной возможности исправить беду.
И вы, Батиста, трусливо скрывавшийся в эмиграции четыре года
и бесславно занимавшийся политикантством еще три, теперь по
являетесь со своим запоздалым, вносящим смуту и яд средством,
которое разнесло вдребезги конституцию, когда оставалось всего
два месяца до смены правительства нормальным способом.
Все, на что вы ссылаетесь,—ложь и циничные оправдания,
выдача тщеславия за патриотизм, амбиций за идеалы, алчности за
гражданское величие.
Да, пужно было убрать правительство казнокрадов и убийц, и
мы намеревались сделать это гражданскими средствами при под
держке общественного мнения и с помощью народа. Разве есть
3
право смещать его с помощью штыков, которые вчера широко ис
пользовались для грабежей и убийств? Это не несет мира. Так
сеются семена ненависти. Не счастье, а траур, печаль испытывает
нация перед столь трагической картиной. Нет более горького спек
такля, чем видеть народ, который лег спать свободным, а проснул
ся в рабстве.
Снова солдатские сапоги, снова Колумбия1 издает законы,
снимает и ставит министров, снова угрожающе громыхают танки
на улицах, снова грубая сила властвует над человеческим ра
зумом.
Мы привыкли жить под сенью копституцпи в точение 12 лет
без особых трудностей, несмотря на ошибки и отклонения. Наи
высший уровень гражданского сосуществования нельзя достиг
нуть, не прилагая длительных усилий. Вы, Батиста, за несколь
ко часов покончили с этой благородной иллюзией народа
Кубы.
Все плохое, что делал Прио в течение трех лет, вы делали в
течение 11. Ваш переворот, таким образом, не имеет оправдания,
никакого серьезного морального основания, никакой социальной
или политической доктрины. Его основа — в силе, а оправдание —
во лжи. Ваше «большинство» — это армия и ни в коем случае не
народ. Ваши «голоса» — это винтовки и ни в коем случае не воле
изъявление. С помощью таких «голосов» можно победить в случае
военного переворота, но никогда на честных выборах. Ваше пося
гательство на власть не опирается на принципы, которые делали
бы его законным. Смейтесь, если хотите, но в длительной перспек
тиве принципы сильнее пушек. Принципы формируют и питают
пароды, принципы вдохновляют на борьбу, за принципы умирают.
Не называйте революцией это оскорбление, этот ненужный,
сеющий смуту переворот, который только что, как предательский
нож, вонзился в спину республики. Первым, кто признал вас, был
Трухильо. Он знает, кто его друзья в камарилье тиранов, угнетаю
щих Америку. Это лучше всего говорит о реакционном, милита
ристском и преступном характере вашего разбойного нападения.
Все далеки от того, чтобы поверить в успех правительства вашей
старой прогнившей камарильи. Уж слишком сильна жажда вла
сти, слишком мало тормозов, когда место конституции и законов
занято волей тирана и его приспешников.
Мне известно заранее, что ваши гарантии жизни — это пытки
и виселицы. Ваши люди будут убивать, даже если вы не хотите
этого, и вы согласитесь с ними, потому что кругом у них в долгу.
Деспоты господствуют над угнетенными народами, но сами явля
ются рабами тех сил, которые осуществляют угнетение. В вашу
поддержку сейчас, добровольно или по принуждению, польется
поток лживой и демагогической пропаганды из всех источников,
1 До победы Кубинской революции Военный городок в Гаване.— Здесь
и далее примечания переводчика.
4
а па ваших противников будет обрушена подлая клевета. Так по
ступал и Прио. Но это никак не повлияло на настроение народа.
А та правда, которая решит судьбу Кубы, поведет за собой наш
народ в этот тяжкий час. Правда, которую вы не позволяете го
ворить, станет известна всем, будет подпольно передаваться из уст
в уста. Хотя никто не произнесет слова этой правды публично и
не напишет их в печати, все ей поверят и она заронит семена ге
роического мятежа во все сердца и станет компасом совести
людей.
Я пе знаю, что может быть извращенпсе удовольствия, которое
паходит угнетателп в кпуте, братоубийственно стегающем челове
ческие спины, но я зпаю о бесконечном счастье борьбы с угнетате
лями, когда, поднимая) сильную руку, говорят: «Я не раб!»
Кубинцы! Снова появился тиран. Но придут другие Мельи,
Трехо и Гитерасы. Родина попала в угнетение, но настанет новый
день свободы.
Я взываю к мужеству кубинцев, к смелости членов славной
партии Чибаса в этот час жертв и борьбы. Потеря жизни ничего
не значит: «Жить в цепях — это предаться бесчестью и позору.
Умереть за родину — значит жить».
Мопсайа: Ап1есес1оп1сз у РгерагаЦ- Фидель КАСТРО
уоз. Ьа НаЬапа, 1979, р. 65—67.
ИСТОРИЯ МЕНЯ ОПРАВДАЕТ
Речь на судебном процессе
но делу участников нападения
на казарму Монкада
в городе Сантьяго-де-Куба
10 октября 1953 года
Господа судьи!
Никогда еще ни одному адвокату не приходилось ис
полнять свои обязанности в столь тяжелых условиях; никогда
еще по отношению к обвиняемому не было совершено столько же
стокого произвола. В данном случае адвокат и обвиняемый —
одно и то же лицо. Как адвокат, я не имел возможности даже
ознакомиться с обвинительным заключением; как обвиняемый,
я вот уже 76 дней нахожусь в одиночной камере, в строжайшей
изоляции, вопреки всем предписаниям человеческой морали и за
конов.
Тот, кто сейчас выступает, всей душой ненавидит наивное тще
славие, его духу и темпераменту чужды поза трибуна и погоня за
сенсациями. И если я вынужден был взять па себя свою собствен
ную защиту перед этим судом, то это объясняется двумя причина
ми: первая из них — та, что меня практически лишили всякой
возможности прибегнуть к другой защите; вторая состоит в сле
дующем: только тот, кому нанесли такую глубокую рану, только
тот, кто видел свою родину такой беззащитной, а справедливость
настолько попранной, может в данном случае найти нужные сло
ва, идущие из самого сердца и являющиеся самой правдой.
Благородных друзей, которые хотели бы взять на себя мою за
щиту, было немало. Коллегия адвокатов Гаваны постановила, что
мои интересы будет представлять в этом деле компетентный и сме
лый адвокат, доктор Хорхе Паглиери, декан коллегии адвокатов
этого города. Однако ему помешали выполнить свою миссию. Каж
дый раз, когда он пытался увидеть меня, двери тюрьмы оказыва
лись для него закрытыми. Только через полтора месяца, и то бла
годаря вмешательству суда, ему позволили в течение десяти минут
поговорить со мной в присутствии сержанта службы военной раз
ведки. Известно, что адвокат имеет право беседовать со своим
подзащитным наедине. Это право уважают в любом месте нашей
6
планеты, если только речь идет не о кубинском военнопленном,
очутившемся во власти жестокого деспотизма, не признающего ни
общечеловеческих норм, ни законов. Ни доктор Паглиери, ни я не
пожелали терпеть подобное грязное подслушивание наших планов
защиты. Может быть, они хотели заранее узнать, какими средст
вами будет опровергнута вся груда невероятной лжи, которую они
сфабриковали вокруг событий в казарме Монкада, и показана
ужасающая правда об этих событиях, которую они хотели бы
скрыть любой ценой. Именно тогда и было решено, что я восполь
зуюсь тем, что я сам адвокат, и возьму на себя собственную за
щиту.
Это решение, подслушанное и переданное в соответствующие
инстанции сержантом СИМ, вызвало переполох. Словно некий ве
сельчак домовой забавлялся, сообщая им, что по моей вине все их
планы рухнут. И вы хорошо знаете, господа судьи, какое давление
было оказано, чтобы лишить меня этого права на защиту, имеюще
го на Кубе давние традиции. Суд не мог согласиться с подобными
требованиями, потому что это уже означало лишение обвиняемого
всякой защиты. Обвиняемый, который осуществляет сейчас свое
право на защиту, ни по каким соображениям не обойдет молчани
ем то, что он должен сказать. И я полагаю, что прежде всего сле
дует объяснить, почему меня подвергли жестокой изоляции, поче
му хотели заставить меня молчать, почему, как вам известно, вы
нашивались планы моего убийства, какие очень важные факты
хотят скрыть от народа, в чем тайна всех странных вещей, проис
ходящих на этом процессе. Именно это я хочу раскрыть с полной
ясностью.
Вы сами публично квалифицировали этот процесс как самый
важный в истории республики. И если вы искренне так считаете,
вы не должны были бы позволить запятнать ваш авторитет всеми
этими издевательствами. Первое заседание суда состоялось 21 сен
тября. Более ста человек заняли скамью подсудимых, оказавшись
под дулами пулеметов и винтовок сотни солдат, которые с прим-
кнутыми штыками совершенно бесстыдно заполнили зал, где долж
но было вершиться правосудие. Значительное большинство обви
няемых не имело никакого отношения к данному делу. Они в
течение многих дней находились в предварительном заключении,
подвергались всевозможным издевательствам и оскорблениям в
застенках, принадлежащих репрессивным органам. Остальные об
виняемые— их было меньшинство — держались мужественно, го
товые с гордостью подтвердить свое участие в борьбе за свободу
и с невиданной самоотверженностью сделать все, чтобы снять тю
ремные оковы с той группы людей, которых с бесчестными целями
привлекли по этому процессу. Те, кто уже дрался на поле боя друг
против друга, встретились вновь. И снова мы защищали правое
дело. Должна была начаться трудная борьба правды против под
лости. И наверняка существующий режим не ожидал моральной
катастрофы, которая ожидала его! 1
7
