Сталинизм и детская литература в политике номенклатуры СССР (1930-е - 1950-е годы)

347 Pages·2007·2.243 MB·Russian

by  Фатеев А.В.

А.В. Фатеев

Сталинизм

и детская литература

в политике номенклатуры СССР

(1930-е – 1950-е гг.)

Москва
МАКС-ПРЕСС
2007
Фатеев А.В.
Сталинизм и детская литература в политике номенклатуры СССР.
М.: МАКС Пресс, 2007.
ISBN 978-5-317-02061-3

В монографии А.В. Фатеева поставлена и проанализирована проблема
создания пропагандистским аппаратом СССР в духе идеологии стали-
низма художественных образов детской «социальной» литературы и их
функционирования в обществе в 1930-е – 1950-е годы. Предмет работы
имеет два аспекта. Во-первых, отражение общества в литературе, опре-
деленное идеологическим видением мировых событий и потребностей
страны номенклатурой и писателями. Во-вторых, роль детской литера-
туры в программировании сознания граждан в рамках социальной ин-
женерии, проводимой ЦК ВКП (б) (КПСС), наркоматом (министер-
ством) просвещения РСФСР, ССП СССР и ЦК ВЛКСМ по мере вступ-
ления страны в индустриальное общество, в социализации личности
подростков и юношества в период модернизации и Великой Отече-
ственной войны. Профессионалы и любители истории, литературы
найдут в монографии обоснование точки зрения на сталинизм как мел-
кобуржуазный коммунизм индустриального времени, неизвестные фак-
ты из жизни знаменитых писателей, политиков, мнения рядовых граж-
дан, разные аспекты деятельности органов пропаганды и журналистов.
Работа основана на архивных документах из РГАЛИ; РГАСПИ; моло-
дежного архива: РГАСПИ. ФМ; ГАРФа; РГАНИ. Автор продолжает
изучение духовной жизни общества, начатое в монографии «Образ вра-
га в советской пропаганде. 1945-1954 гг.» (М., ИРИ РАН. 1999).

ФАТЕЕВ Андрей Викторович

Сталинизм и детская литература в политике номенклатуры СССР
(1930-1950-е гг.)

Все права защищены

 А.В.Фатеев, текст. 2007.
Введение

«В действительности все взаимосвязано, взаи-
мозависимо, все – продукт всеобщего взаимо-
действия, причем каждое внешнее воздействие
преломляется через специфические внутренние
свойства вещей». С. Л. Рубинштейн1.

«Людям свойственны ошибки. // Ошибаться
мог и ты, // Но ты не был флюгер гибкий // У
вертлявой суеты». П.А. Вяземский.

Позитивные ценности советского общества отражены в детской
литературе. Ее назначение – программирование общества будущего
посредством формирования идеалов молодежи. Овладевая массами
людей, движимых потребностями и интересами, духовные ценности2
превращаются в материальную силу – в действия субъектов истории.
Заложенные в юном возрасте, ценности при отсутствии революци-
онных потрясений остаются стабильным элементом личности, в зна-
чительной степени определяют судьбу человека и общества. Груп-
повые ценности эволюционируют под воздействием объективных
обстоятельств, противостоят ценностям других групп, превращают-
ся в духовные предпосылки революции или орудие консерваторов.
Они могут способствовать изменениям, а могут определять сопро-
тивление «человеческого материала» классово ограниченным ре-
формам восторженных романтиков от экономики и политики.
В современной России, пережившей революцию 1991-1993 годов
и последующую депрессию, также, как и после Октябрьской рево-
люции и периода «реконструкции» 1930-х годов, возникают вопро-
сы: как и чему учить молодежь?; каково содержание современного
нравственного идеала? В этой связи знакомство с опытом предков и
предыдущей власти может иметь определенное значение. Для озна-
комления с ним историк может использовать детскую литературу
как один из источников.
Объект исследования в монографии – советское общество и госу-
дарство 30-50-х годов ХХ века, которые породили идеологию и дет-
скую литературу своего времени. Предмет монографии имеет два
аспекта. Во-первых, отражение общества в литературе, определен-
ное идеологическим видением мира и потребностей страны руково-
дителями и писателями. Во-вторых, роль литературы в программи-
ровании сознания граждан в рамках социальной инженерии, прово-
димой ЦК ВКП (б), министерством просвещения и ЦК ВЛКСМ по
мере вступления страны в индустриальное общество, в социализа-
ции личности подростков и юношества в период модернизации и
Великой Отечественной войны. Автор исходит из гипотезы, что ста-
линизм – мелкобуржуазный коммунизм индустриального времени.
Реализация цели предполагает рассмотрение деятельности ЦК
ВКП (б), правительства СССР и РСФСР по созданию детской лите-
ратуры. Наряду с народным комиссариатом (министерством) про-
свещения РСФСР ключевую роль в формировании детской литера-
туры играли ЦК ВЛКСМ и ССП СССР. Внимание чиновников к ее
изданию было порождено потребностями индустриального общества
и государства в кадрах для экономики и преданных гражданах. В
предмет монографии входит изучение содержания государственных
потребностей, отражение их эволюции в идеологии и внедрение в
сознание детей писателями при помощи художественных образов.
В исторической работе не затрагиваются литературоведческие
аспекты: форма произведения, стиль, не даются развернутые харак-
теристики образов и приемы их построения. «Не просто художе-
ственный образ как таковой, а именно функция художественного
образа в сознании читателя подлежит изучению, – ставила задачу
академик М. В.Нечкина. – Высокохудожественные образы литерату-
ры, наряду с другими силами общественного развития, участвуют в
образовании огромной силы – духа времени, играют громадную
роль в формировании передового морального критерия эпохи, в суде
над отмирающими явлениями, создавая понятие уровня и нормы»3.
Историк изучает процессы формирования мировоззрения, обогаще-
ния интеллектуального и чувственного опыта молодого читателя,
установления им связи с прошлым, настоящим и будущим общества,
утоления печали и порождения надежды на лучшее.
Деятельность писателей составляет еще один аспект исследова-
ния. Часть из них умели выразить свое личностное видение предме-
та, преодолеть однозначность бюрократических установок: достоин-
ство бывшего партизана и старого коммуниста давало им возмож-
- 4 -
ность спорить с цензорами. Писатели «средней руки» слепо следо-
вали указаниям редакторов. В этом смысле их творчество представ-
ляет больший интерес для историка, чем талантливых. Периодиче-
ски между группами писателей вспыхивали идейные схватки. Цен-
зура приветствовала новации, если они совпадали с тенденциями
политики правительства. Колебания политики через время, нужное
чиновникам для воздействия на писателей, а писателям для осмыс-
ления проблемы и выражения в повести или романе, отражались в
произведениях. В монографии показаны формы и методы манипули-
рования сознанием писателей.
Детская литература – средство воспитания присутствовала в
иных социальных институтах: в виде отрывка из повести в «Пионер-
ской правде», в радиопостановке, в обсуждении книги на пионер-
ском сборе в школе, в дворовых играх детей. Идеи произведений
приходили в столкновение или накладывались на идеалы, ценности
и нормы разных страт молодежи. Взаимодействие вызывало гамму
чувств от одобрения книги и действительности до разочарования в
них. Изучение реакции молодых людей на произведения позволит
сделать выводы об эффективности пропаганды при помощи книги,
даст пищу для размышлений о характере общества.
Выдающаяся роль в создании детской литературы и ее институ-
тов принадлежит А.М. Горькому, который выступил в роли просве-
тителя. В монографии поставлен вопрос о борьбе демократической и
бюрократической тенденций в литературе и степени реализации
предложений Горького.
Государственные интересы предопределили специфическое
изображение в литературе фундаментальных институтов социализа-
ции4: семьи, производства, государства, образования, религии и
официальной идеологии, общественных и политических организа-
ций, номенклатурное представление о настоящем, прошлом и буду-
щем России и СССР. Предстоит проследить связь данных стереоти-
пов с внутренней и внешней политикой государства, их влияние на
читателей. Под этим углом зрения имеет смысл рассмотреть и со-
зданные образы государств и народов стран Западной Европы,
США, Азии. Указанные вопросы связаны с проблемой наличия или
отсутствия в СССР «тоталитаризма», дискуссия о котором не завер-
шена.
- 5 -
Проблема создания и функционирования художественных обра-
зов детской литературы в исторической среде не рассматривалась
историками. Литературоведы же занимались анализом литературно-
го процесса, в большей или меньшей степени учитывая при этом
исторический контекст. Одна из первых книг – «Основные направ-
ления детской литературы» Н.А. Савина – вышла в Ленинграде в
1926 году. Автор классифицировал литературу своего времени в со-
ответствии с исторической обстановкой, «общей литературой» и
педагогическими теориями. Большим достижением литературоведе-
ния была монография А.П. Бабушкиной «История русской детской
литературы» (М., 1948), которая охватила период от Киевской Руси
до современности. Писательница подвела итог спорам о признаках
детской книги, рассмотрела деятельность многих поэтов, прозаиков,
революционных демократов XIX века, А.М. Горького. В основе мо-
нографии лежал классовый подход, но как только речь зашла о со-
ветской действительности, высказываниях Сталина, критическое
мышление, естественно, покинуло автора.
Смелым автором, который еще в начале 1952 года позволил себе
критиковать биологический редукционизм5 писателей, была литера-
туровед Л.Ф. Кон. В работах «Советская детская литература восста-
новительного периода» и «Советская детская литература (1917-
1929)»6 она обратила внимание на недостатки литературы времен
гражданской войны и НЭПа, что позволило в скрытой форме крити-
ковать недостатки литературы своего времени. Кон выступила про-
тив духа великодержавного шовинизма ряда произведений, потребо-
вала прекратить показ «представителей малых народов как ребячли-
вых недоумков», высмеяла трафареты и беспомощность авторов в
изображении заграницы7. Коммунистка и педагог, она считала
«клеветническим» изображение действительности, в которой пио-
нерский отряд нивелирует детей, превращает их в «бесцветное, без-
ликое, многоголовое «мы»8.
Литературоведческий характер имела и вышедшая в начале 1980-
х годов монография Е.О. Путиловой «Очерки по истории критики
советской детской литературы. 1917-1941»9. В работе рассмотрена
практически вся критическая и художественная литература периода,
показана деятельность писателей, критиков, государственных деяте-
лей. Их классовое сознание формировалось еще до революции –
- 6 -
факт, который объясняет одну из причин преданности части интел-
лигенции советской власти. Например, историк и критик литературы
А.К. Покровская в молодости работала в нижегородской народной
библиотеке, расположенной на «дне» города между «ночлежкой,
толкучкой и обжоркой». В теплую читальню приходили беспризор-
ные дети, похожие «на выброшенных котят», и после общения с ни-
ми «надолго делались невыносимыми сытые, чистые, балованные
дети благополучных горожан». Не имея возможности по цензурным
соображениям объяснить спад в развитии критики в 1936-1937 гг.,
Путилова ограничивается его констатацией.
В конце ХХ века к вопросу о роли детской литературы обратился
один из авторов сборника «Соцреалистический канон»10 Омри Ро-
нен. В статье «Детская литература и социалистический реализм» он
отметил особую роль произведений А.П. Гайдара и Л.А. Кассиля в
«идеологическом преодолении изнутри (то есть, не покидая общей
коммунистической установки) некоторых в особенности злобных
лозунгов и общих мест тоталитарной идеологии»11. Автор, бывший
ее активный читатель, ценит дидактизм, нравственную установку
литературы, уважение писателей к семейным ценностям. По его
мнению, «проблема Павлика Морозова» не имела значительных
масштабов, и даже в произведениях Гайдара, где рассказывается о
действиях шпионов, главной темой остается любовь родителей и
детей. Правда, отмечает Ронен, литература не избежала конъюнкту-
ры, изменений в послевоенных переизданиях книг Кассиля. Пред-
ставляется, Ронен понимает причины таких изменений при переходе
к холодной войне. Влияние холодной войны на судьбы детских пи-
сателей и их творчество входит в предмет исследования.
Критик М.О. Чудакова выделила одну особенность детской лите-
ратуры: «Этот жанр… давал возможность сравнительно свободного
движения героя в литературном пространстве. Можно (и нужно) бы-
ло писать о пионерах, о Павлике Морозове, но можно было и не пи-
сать – вот что не всегда видно сегодняшнему наблюдателю»12. В ли-
тературе, отмечала автор, можно было найти разнообразие психоло-
гических коллизий и человеческих чувств, отрабатывалась техника
построения особого художественного мира – вне связи с реально-
стью взрослого мира, «и это был… мир полноценной этики»13.
Наконец, авторы мастерски использовали метод «подставных про-
- 7 -
блем»: протаскивали общечеловеческие ценности сквозь идеологи-
ческие клише. Чудакова предложила свой вариант периодизации
детской литературы: с конца 20-х по 1941 год; военный период до
1945; попытки нового письма в 1945-1946 гг.; промежуток с 1946 по
1953 годы – «период остановленного литературного времени»; с се-
редины 50-х годов литература обрела «новое дыхание».
В системе доказательств Чудаковой есть слабые места. Построе-
ние детского художественного мира вне связи с миром взрослых не
является сильной стороной литературы, которая выполняет роль со-
циализатора. В противном случае литература будет способствовать
формированию оторванных от жизни «созерцателей», часть из кото-
рых после обнаружения несоответствия художественной и объек-
тивной реальности превратится в равнодушных циников или невме-
няемых радикалов. Заметим, что в конце 40-х годов власть требовала
от писателей отражать связь мира детей и взрослых в замечательной,
по мнению власти, действительности, но многие писатели, опасаясь
неудачи из-за требований цензуры или стыдясь лакировать реаль-
ность, пытались обойти этот момент. Другие следовали указаниям
власти и вводили детей в заблуждение. Нельзя согласиться и с мне-
нием о большей, чем у литераторов «взрослой» литературы, свободе
самовыражения у детских писателей. На II Всесоюзном съезде писа-
тели критиковали шаблоны детской литературы, мимо которых не
мог пройти ни один автор, даже Кассиль, несмотря на свой автори-
тет и веру в то, что ему это удалось. Что касается «протаскивания»
общечеловеческих ценностей, то писатели считали ими свою ком-
мунистическую веру, и эта уверенность, отраженная в творчестве,
сегодня воспринимается как шедевр деидеологизации.
Отдельный вопрос – периодизация. Можно предположить, что
литература периода войны не представляет собой отдельного этапа,
это подпериод, во время которого писатели получили шанс реализо-
вать накопленные в довоенный период и предопределенные властью
ценности на основе драматического материала войны. Второй этап –
расцвет официальной детской литературы в период правления Ста-
лина – начинается после войны. В это время было написано много
литературы, ставшей элементом массовой культуры14, но вряд ли
можно отнести все произведения Кассиля, Ю.В. Сотника, Н.Н Носо-
ва, В.П. Катаева, Р.И. Фраермана к «остановленному времени». В
- 8 -
литературе шла борьба, благодаря которой общество и литература со
временем обретут возможность для развития. Оттепель в культурной
жизни, которая началась еще при И.В. Сталине, так же пронизана
острыми коллизиями, противоречива. Официальные идеологические
установки и литература модернизируются, но не меняются по суще-
ству, цензура действует, а новых работ слишком мало, чтобы за-
явить о наступлении нового периода; это, скорее всего, подпериод. В
конце 1950-х на III Всесоюзном съезде писателей проявило себя из-
менение отношения власти к воспитательным возможностям дет-
ской литературы в связи с разочарованием в сталинистской методо-
логии, пониманием того факта, что личность формируется под влия-
нием «совокупности общественных отношений» (К. Маркс). Литера-
тура развивается экстенсивно: часть писателей «уходит» в ленин-
скую и историческую тематику, занимается автобиографическим
жанром, покидая стезю актуальной социальной детской литературы,
что благотворно воздействует на общее развитие литературы.
Предметом споров является затронутый в монографии вопрос о
степени и характере влияния советской литературы. Е. А. Добренко
в статье «Соцреализм и мир детства»15 высказывает резко отрица-
тельное мнение о влиянии всего искусства, а значит, и детской лите-
ратуры, в духе постмодернизма пытается доказать, что они не спо-
собствовали социализации личности, а насаждали «асоциальную
детскость»: «Тоталитарная культура развязывает подавляемые ирра-
циональные влечения, обуревающие человека, она срывает заслоны
морали, культивируя влечение к разрушению, агрессивность, за-
висть, месть, ненависть, почти всегда характерные для детских кол-
лективов. Общество такого типа, подавляя личность, опирается на
незрелую массу, в результате чего происходит деклассирование,
люмпенизация, возвращение общества в пору варварства, детства.
Тогда как традиционная культура (религиозная? – А.Ф.), напротив,
способствует социализации личности, ее взрослению»16. Получается,
что СССР и его культура не развивались, дети были на одно лицо,
книги не имели своеобразия, писатели не боролись за право изобра-
жать действительность в соответствии со своим видением, и даже
повесть «Тимур и его команда» Гайдара не учила тайной добродете-
ли и не способствовала возникновению детского гуманистического
движения – взгляд пропагандиста, который разоблачает порочное
- 9 -
общество врага. Добренко, видимо, не допускает мысль о наличии
угрозы СССР, о возможности подавления инакомыслия в либераль-
ных государствах17. Для обозначения состояния, к которому искус-
ство должно подводить личность, Добренко манипулирует бессо-
держательным для историка понятием «зрелая любовь к Богу».
Можно предположить, что речь идет о любви к ближнему, как к са-
мому себе, соблюдении заповедей, о страхе божьем в душе18; о кате-
горическом императиве И. Канта. Если да, то необходимо отметить,
что подобный подход к делу воспитания в «коммунистической»
форме проповедовали руководители образования сталинского пери-
ода. Метод был раскритикован К. Марксом и Ф. Энгельсом на при-
мере творчества Канта: за безотносительную к историческим обсто-
ятельствам, а потому абстрактную любовь к людям, «добрую во-
лю»19 в процессе воспитания: «Эта добрая воля Канта вполне соот-
ветствует бессилию, придавленности и убожеству немецких бюрге-
ров». Некоторые современные «неокантианцы» – бывшие теоретики
советской педагогики – очень обижены на классиков марксизма за
эту мысль20. Ничего общего с действительностью не имеет утвер-
ждение, что и в сталинской, и в гитлеровской политических моделях
программой завершения истории стала социалистическая идея21.
Фашистская идеология, основанная на расизме и насилии, на прак-
тике не имела никакого отношения к социалистической идее, а с
точки зрения марксизма, на котором спекулировал сталинизм, под-
линная история человечества только и начинается со вступления в
эпоху коммунизма. Абстрактный подход к историческим явлениям
проявляется и в заявлении, что «реальный социализм в отдельно
взятых странах» есть реакция «первобытно-общинных, патриар-
хальных и феодальных форм сознания на индивидуализацию и пер-
сонализм»22. Представляется, возникновение советского государства
и общества было ответом на ужасы капитализма начала ХХ века и
неспособность царизма и русской буржуазии справиться с кризисом.
Это был способ выживания отсталого, состоящего в основном из
людей с мелкобуржуазной психологией, но стремившегося к про-
грессу общества во враждебной среде, организуемой вокруг него
«республиканскими империализмами»23. Внешняя угроза оправды-
вала в глазах сталинского руководства жестокие методы управления
и в мирное время. Просветительская деятельность правительства
- 10 -