Table Of ContentДИСКУССИИ И ОБСУЖДЕНИЯ
©1993г. А. Л. ЛИТВИН*
КРАСНЫЙ И БЕЛЫЙ ТЕРРОР В РОССИИ
1917—1922
Насилие и террор всегда были непременными спутниками многовековой
истории человечества. Но по числу жертв, узаконению насилия XX век не имеет
аналогов. Этим столетие «обязано» прежде всего тоталитарным режимам в
России и Германии, коммунистическим и национал-социалистическим
правительствам.
Россия традиционно относилась к странам, где цена человеческой жизни
была мизерной, а гуманитарные права не соблюдались. Крайне радикальные
социалисты — большевики, захватив власть, провозгласив ближайшей задачей
свершение в кратчайшие сроки мировой революции и создание царства труда,
уничтожили подобие правового государства, установив революционный бес-
предел. Никогда еще в истории утопические идеи не внедрялись в сознание
людей столь жестоко, цинично и кроваво. Непротивление, предложенное веку
Ганди и Львом Толстым, не было воспринято ни в России, ни в Германии. В
непродолжительной идейной борьбе победило беспощадное, фанатичное зло.
принесшее столько невиданных ранее страданий людям.
Политика насилия и террора 1, проводимая в России большевиками, меняла
сознание населения. Пушкин в «Борисе Годунове» отмечал безмолвие народа
при казнях; большевистская периодика полна громогласных одобрений
массовых
убийств. Извечны вопросы: кто виноват? каковы причины трагедии?
как
объяснить, попытаться понять происшедшее?
Основные тенденции их решения были намечены для советской
историографии высказываниями В. И. Ленина о том, что красный террор в годы
гражданской войны в России был вынужденным и стал ответной акцией на
действия белогвардейцев и интервентов2. Тогда же был сформулирован тезис:
«Те репрессивные меры, которые вынуждены применять рабочие и крестьяне
для подавления сопротивления эксплуататоров, не идут ни в какое сравнение с
ужасами белого террора контрреволюции» 3.
Одновременно усилиями прежде всего российской эмиграции создавались
книги и рассказы о застенках ЧК, характеризовалось различие между белым и
красным террором. По мнению С. П. Мельгунова, красный террор имел
официальное теоретическое обоснование, носил системный, правительственный
характер, а белый террор виделся «как эксцессы на почве разнузданности
власти и мести». Потому красный террор по своей масштабности и жестокости
был хуже белого 4. Тогда же возникла и третья точка зрения, согласно которой
любой террор был бесчеловечен и от него, как метода борьбы за власть,
следовало отказаться 5.
Политизированная советская историография длительное время занималась
оправданием красного террора 6. Публицисты стали первыми, кто подверг это
положение критике. Они увидели в красном терроре не «чрезвычайную меру
* Литвин Алтер Львович, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой
Казанского университета.
46
самообороны», а попытку создать универсальное средство решения любых
проблем, идеологическое обоснование преступных действий властей, а в ЧК —
инструмент массовых убийств 7.
В настоящее время получил распространение тезис Мельгунова о том, что
белые более, чем красные, пытались придерживаться правовых норм при
проведении карательных акций. С этим утверждением трудно согласиться. Дело
в том, что правовые декларации и постановления конфронтируемых сторон не
защищали население страны в те годы от произвола и террора. Их не могли
предотвратить ни решения VI Всероссийского Чрезвычайного съезда Советов
(ноябрь 1918 г.) об амнистии и «О революционной законности», ни
постановление ВЦИК об отмене смертной казни (январь 1920 г.), ни указания
правительств противоположной стороны. И те, и другие расстреливали, брали
заложников, практиковали децимации и пытки. Само сравнение: один террор
хуже (лучше) другого — некорректно. Убийство невинных людей —
преступление. Никакой террор не может быть образцом. Были и у белых
учреждения, подобные ЧК и ревтрибуналам,— различные контрразведки и воен
но-полевые суды, пропагандистские организации с осведомительными задачами,
типа деникинского Освага (отдел пропаганды Особого совещания при
главнокоман дующем вооруженными силами Юга России). Весьма сходны
между собой призыв генерала Л. Г. Корнилова к офицерам (январь 1918 г.)
пленных в боях с красными не брать с признанием чекиста М. И. Лациса о том,
что к подобным распоряжениям в отношении белых прибегали и в Красной
Армии8. Правы те, кто рассматривал террор как деструктивную силу,
являющуюся фактором деморализации для всех его участников9.
Стремление понять истоки трагедии породило несколько исследовательских
объяснений: красный террор и массовые репрессии 30-х гг.— результат боль-
шевистского правления в стране; сталинизм — особый тип тоталитарного
общества; во всех бедах виноваты руководители — Ленин, Свердлов, Сталин,
Троцкий 10. Несмотря на кажущиеся различия, общим является утверждение
виновности большевиков. При этом остается непроясненной мера воздействия
на советскую репрессивную политику террористических действий противников
большевизма 11.
В отечественной историографии можно выделить периоды пропаганды
лозунга «Сталин — это Ленин сегодня», критики «культа личности» и продол-
жающейся канонизации Ленина и большевизма (с конца 50-х гг.), утверждения
формулы: сталинизм возник на почве ленинизма (с конца 80-х гг.)12. Последняя
точка зрения совпадает с мнением, широко распространенным на Западе 13
Есть и иное мнение: Ленин был лучше Сталина. Красный террор Ленин
проводил во время гражданской войны, Сталин расстреливал безоружное
население в мирных условиях. Р. Конквест писал о том, что в 1918—1920 гг.
террор проводили фанатики, идеалисты — «люди, у которых при всей их
беспощадности можно найти некоторые черты своеобразного извращенного
благородства». И продолжал: у Робеспьера мы находим узкий, но честный
взгляд на насилие, свойственный и Ленину. Сталинский террор был иным. Он
осуществлялся уголовными методами, не был начат во время кризиса,
революции или войны 14. Это утверждение вызывает возражение.
Террор в годы гражданской войны осуществляли не фанатики, не
идеалисты, а люди, лишенные всякого благородства и психических комплексов
героев произведений Достоевского. Только недостаточным знанием
источников можно объяснить вывод Конквеста о «честном» взгляде Ленина на
насилие. Назовем лишь инструкции по совершению убийства, написанные
вождем (они стади известны в последнее время). Процитируем две из них. В
записке Э. М. Склянскому (август 1920 г.), заместителю председателя
Реввоенсовета республики, Ленин, видимо, оценивая план, рожденный в недрах
этого ведомства, наставлял: «Прекрасный план! Доканчивайте его вместе с
Дзержинским. Под видом „зеленых" (мы потом на них свалим) пройдем на
10—20 верст и перевешаем
47
кулаков, попов, помещиков. Премия: 100.000 р. за повешенного» 15. В
секретном письме членам Политбюро ЦК РКП(б), написанном 19 марта 1922 г.,
уже после введения нэпа, Ленин предлагал воспользоваться голодом в
Поволжье и провести изъятие церковных ценностей. Эта акция, по его мнению,
«должна быть проведена с беспощадной решительностью, безусловно ни перед
чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число
представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся
нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту
публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они
не смели и думать» 16. Это был преступный, а не «честный» взгляд на насилие,
который отличался от подписанных Сталиным расстрелянных списков тем, что
Сталин знал многих из тех, кого он решил казнить, а Ленин не знал никого из
тех, кого обрек на смерть.
Знавшие Ленина и встречавшиеся с ним отмечали его приверженность
крайним мерам насилия 17. Это у Ленина Сталин воспринял осуждение
индивидуального и поощрение массового террора, заложничества, власть,
опирающуюся на силу, а не на закон, признание государственного произвола
высоконравственным делом. Ленин, Троцкий, Бухарин и другие сподвижники
вождя пытались подобную античеловеческую практику теоретически
обосновать.
Уже первые акты насилия, проведенные одно, а затем и двухпартийным
советским правительством (большевики и левые эсеры): закрытие газет,
защищавших идеи Февраля, а не Октября 1917 г., объявление партии кадетов
вне закона, роспуск Учредительного собрания, введение права внесудебной
расправы, признание террора не чрезвычайным, а традиционным средством
борьбы за власть — вызвали неприятие многих. Среди них были М. Горький, Р.
Люксембург, И. Бунин, тысячи жителей страны, оставивших об этом времени
воспоминания, или выразивших протест уже тогда 18. Они протестовали против
убийства идеологических противников, запрета инакомыслия в стране, разгула
произвола властей, тех методов и средств, при помощи которых
большевистское руководство решило - достичь своих целей.
Ленин и его соратники защищали необходимость ужесточения
карательной политики в стране. Это нашло особое отражение в их книгах,
направленных против работ К. Каутского, обвинившего большевиков в том,
что они первыми применили насилие по отношению к другим
социалистическим партиям 19 и создали ситуацию, при которой «оппозиции
осталась только одна форма открытого политического выступления —
гражданская война»20. Ленин исходил из того, что «польза революции, польза
рабочего класса — вот высший закон»21, что только он — высшая инстанция,
определяющая «эту пользу», а потому могущая решать все вопросы, в том
числе и главный — право на жизнь и деятельность. Принципом
целесообразности средств, применяемых для защиты власти руководствовались
Троцкий, Бухарин 22 и многие другие. Причем все они рассматривали право
распорядиться жизнями людей как естественное. Троцкий после окончания
гражданской войны на вопрос: «Оправдывают ли вообще последствия
революции, вызываемые ею жертвы?» — ответил: «Вопрос теологичен и
потому бесплоден. С таким же правом можно перед лицом трудностей, и
горестей личного существования спросить: стоит ли вообще родиться на
свет?»23
Иной точки зрения придерживался Каутский, полагая отмену
смертной казни само собой разумеющимся для социалиста. Он говорил о
победе большевизма в России и поражении там социализма, утверждал, что
рассматривать красный террор как ответную реакцию на белый — то же самое,
что оправдывать собственное воровство тем, что и другие воруют. Он видел в
книге Троцкого гимн бесчеловечности и близорукости и пророчески
предсказал, что «большевизм останется темной страницей в истории
социализма» 24.
Трудно назвать первые акты красного и белого террора. Обычно их
48
связывают с началом гражданской войны в стране, которая фактически началась с
акта вооруженного захвата власти большевиками. Их победа сразу же привела в
действие рычаги политического и экономического террора (однопартийная
идеологическая, государственная монополия, экспроприация собственности и т. д.).
Тогда же стали известны случаи физического уничтожения противников. Процесс
перехода от индивидуального к массовому террору занял немного времени. Легко
заметить связь между различными типами террора и социально- политическими
действиями правительств и противоборствующих организаций.
Покушение на Ленина произошло вечером 1 января 1918 г., незадолго до
открытия Учредительного собрания, а убийство членов ЦК партии кадетов,
депутатов этого собрания, юриста Ф. Ф. Кокошкина и врача А. И. Шингарева
произошло в ночь с 6 на 7 января, т. е. в то время, когда ВЦИК утвердил ленинское
постановление о его роспуске25. Введение массового террора не прекращало
индивидуального, но, как правило, увязывалось с жесткими политическими
акциями против основной части населения страны — кресть янства (введение
комбедов, продовольственных реквизиций, взимание чрезвы чайного налога и т.
п.). Менее прослеживается связь между военными победами (поражениями) сторон
и ужесточением карательной политики. Крымская тра гедия (осень 1920 г.) —
расстрел чекистами тысяч офицеров и военных чиновников армии Врангеля —
произошла после победы красных.
В советской историографии длительное время существовало мнение о том, что
белый террор в стране начался летом, а красный — после выхода постановления
Совнаркома от 5 сентября 1918 г., как ответ на белый26. Есть и иные точки
зрения, связывающие начало красного террора с убийством царской семьи 27, с
призывом Ленина к проведению террора в Петрограде в ответ на убийство
Володарского28, с резолюцией ВЦИК 29 июля 1918 г. о проведении массового
террора против буржуазии 29, с тем, что террор составлял сущность советской
системы и до августа 1918 г. проводился фактически, а «с 5 сентября 1918
г.— официально30. Это последнее заключение ближе к истине, так как
советские декреты либо фиксировали то, что уже происходило, либо инициировали
ускорение того, что, по мнению властей, замедляло свой ход. Среди причин,
обусловивших победу большевизма в стране, были: не терпимая к инакомыслию
идеология, отвечающая сиюминутным чаяниям нищей массы, требующей
социальной справедливости; право руководства распоря жаться кадрами,
привилегиями, организацией властей: жестокий террор. Боль шевикам удалось
создать иллюзорное представление о справедливой уравнительности,
уверить большинство населения в том, что оно получит землю, хлеб, мир.
Реалией стали война, голод, реквизиции и террор.
Смертная казнь в Советской России была официально введена 21 февраля 1918
г. Об этом было сказано в воззвании Совнаркома «Социалистическое отечество в
опасности», написанном Троцким по поручению Ленина. На его основании ВЧК
получала право внесудебной расправы над «неприятельскими агентами,
спекулянтами, громилами, хулиганами, контрреволюционными агита торами,
германскими шпионами». Позже к ним добавили «саботажников и прочих
паразитов». В ответ на недоумение, выраженное левым эсером наркомом юстиции
И. Штейнбергом, Ленин сказал, что «без жесточайшего революционно го террора»
быть победителем невозможно 31.
Классовые характеристики красного и белого террора появились в 1918 г. для
обоснования и оправдания действий сторон. В советских разъяснениях отмечалось,
что методы того и другого террора схожи, но «решительно расходятся по своим
целям»: красный террор направлен против эксплуататоров, белый — против
угнетенных трудящихся. Позже эта формула приобрела расширительное
толкование и назвала актами белого террора вооруженное свержение советской
власти в ряде регионов и сопутствовавшую этому расправу над людьми 32. При
этом имелось в виду наличие разных форм террора еще
49
до лета 1918 г., а под термином «белый террор» понимались карательные
действия всех антибольшевистских сил той поры, а не только собственно
белого движения. Отсутствие четко разработанных понятий, критериев
приводит к разночтению. Хотя проявлением массового террора являются
расстрел около 500 солдат в московском Кремле (28 октября 1917 г.), убийства
в Оренбурге во время захвата города казаками Дутова (ноябрь 1917 г.),
избиения раненых красногвардейцев в январе 1918 г. под Саратовом и др.33
Датирование различных типов террора следует начать не с расправы над
известными общественными деятелями, не с декретов узаконившихся творя-
щееся беззаконие, а с безвинных жертв конфронтирующих сторон. Они
забыты, особенно беззащитные страдальцы красного террора34. Террор
вершили офицеры — участники ледового похода генерала Корнилова; чекисты,
получившие право внесудебной расправы; революционные суды и трибуналы;
руководствовавшие не законом, а политической целесообразностью35. 16 июня
1918 г. нарком юстиции П. Стучка отменил все ранее изданные циркуляры о
революционных трибуналах и заявил, что эти учреждения «в выборе мер
борьбы с контрреволюцией, саботажем и пр. не связаны никакими
ограничениями» 36. 21 июня 1918 г. Революционный трибунал при ВЦИК
вынес без убедительных доказательств смертный приговор начальнику
морских сил Балтийского флота капитану А. М. Щастному37.
По предоставленным ВЧК и трибуналам правам можно судить о развитии
советской карательной политики, ибо эти учреждения рассматривали преиму-
щественно политические преступления, а к ним относили «все, что против
советской власти» 38. Характерно, что право ВЧК на внесудебные расправы,
сочиненное Троцким, подписал Ленин; трибуналам предоставил
неограниченные права нарком юстиции; постановление о красном терроре
завизировали наркомы юстиции, внутренних дел и управляющий делами
Совнаркома (Д. Курский, Г. Петровский, В. Бонч-Бруевич); военным
трибуналам определил задачи председатель Революционного военного
трибунала республики К. Данишевский. Он заявил: «Военные трибуналы не
руководствуются и не должны руководствоваться никакими юридическими
нормами. Это карающие органы, созданные в процессе напряженной
революционной борьбы, которые постановляют свои приговоры,
руководствуясь принципом политической целесообразности и правосознанием
коммунистов» 39. Предоставление права подписывать важнейшие акты
карательной политики не только высшим органам, но и нижестоящим
свидетельствовало о том, что этим актам не придавалось первостепенного
значения, что террор быстро становился обыденным делом.
Руководство Советской Республики официально признало создание непра-
вового государства, где произвол стал нормой жизни, а террор — важнейшим
инструментом удержания власти40. Беззаконие было выгодно воюющим
сторонам, так как разрешало любые действия ссылками на подобное
у противника41. Его происхождение объясняется традиционной
жестокостью российской «стории, остротой противостояния революционеров и
самодержавия, тем, наконец, что Ленин и Плеханов не видели греха в
убийстве своих идеологических противников, что «вместе с ядом
социализма русская интеллигенция в полной мере приняла и отраву
народничества» 42.
В радикальном перевороте в России, на начальном этапе создания дикта-
торского режима приняли участие и левые эсеры. Они не только в начале
декабря 1917 г. вошли в состав Совнаркома, но и были наряду с большевиками
создателями ВЧК и ее местных комиссий, оказавших причастными к «греху
революции». Более того, их представители оставались в ВЧК вплоть до 6 июля
1918 г., хотя Совнарком левые эсеры покинули после подписания Лениным
Брестского мирного договора с Германией (март 1918 г.). Террор осуществляли
не только чекисты. В подавлении крупных крестьянских, рабочих, солдатских и
матросских выступлений участвовали части Красной Армии, внутренние
войска (ВОХР — 71 763 чел., в апреле 1920 г.),
50
части особого назначения (ЧОН — из коммунистов и комсомольцев), продо
вольственные отряды (23 201 чел., в октябре 1918 г.),
продовольственная армия (62 043 чел., в декабре 1920 г.)43. Но главным
проводником террора была ВЧК, руководителем политики его
осуществления — большевистское руководство. ЦК РКП(б) в послании
чекистам сообщал: «Необходимость особого органа беспощадной расправы
признавалась всей нашей партией сверху донизу. Наша партия возложила
эту задачу на ВЧК, снабдив ее чрезвычайными полномочиями и поставив ее
в непосредственную связь с партийным центром» 44.
ВЧК создавалась как элитная организация: большинство — коммунисты;
практически безграничная власть над людьми; повышенные оклады (в 1918
г.зарплата члена коллегии ВЧК — 500 руб.— равнялась окладу наркомов,
рядовые чекисты получали 400 руб.)45, продовольственные и промышленные
пайки. Привилегии отрабатывались. Многие чекисты стали палачами,
исполнителями партийной воли. Партократия инициировала, вырабатывала
карательную политику, убеждая себя и других в важности соблюдения при этом
классового, принципа.
Постоянно декларируемый классовый принцип при проведении красного
террора не всегда соблюдался. В книге С. П. Мельгунова среди жертв террора в
1918 г. указано 1286 представителей интеллигенции, 962 крестьянина, 1026
заложников (чиновников, офицеров)46 и др. В советской печати той поры
большевистский террор часто сравнивался с якобинским. Тем самым его
выдавали за традиционный революционный метод, не раскрывая результатов
действий Робеспьера... Большевистские руководители выдавали «необ
ходимость» террора за волеизъявление масс47, как политику государства
рабочих и крестьян, совершаемую во благо трудящихся. Дабы последние в этом
были уверены Н. Осинский со страниц газеты «Правда». 11 сентября 1918 г.
утверждал: «От диктатуры пролетариата над буржуазией мы перешли к
крайнему террору — системе уничтожения буржуазии как класса». Лацис
детализировал это положение, давая указания местным ЧК: «Не ищите в деле
обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом.
Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принад лежит,
какого он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Все
эти вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом смысл красного
террора»48.
Этот призыв Лациса к беспощадному классовому уничтожению врагов был
не случаен, как и требование чекистов Нолинского уезда Вятской
губернии применять при допросах пытки, пока арестованный «все не I
расскажет» 49. Это было следствием проводимой партийной политики произвола
и вседозволенности 50.
«Нужность» террора для удержания власти большевизма была очевидна,
важно было убедить в этом население. Пропагандистский аппарат играл на
чувствах люмпенов, уверяя их, что террор их не коснется, а направлен лишь
против «богатых контрреволюционеров». Но классовый принцип, особенно при
подавлении крестьянских выступлений не выдерживался 51. Легче было обос-
новать усиление террористических акций в ответ на убийства (или покушение
на убийство) большевистских вождей. Мнение о всемогуществе и
беспощадности власть имущих создавали расстрелы членов царской семьи: уже
если их убили, то об остальных и говорить нечего... убьют. Умелое
использование этих актов для разжигания ненависти к противникам режима
ставило целью и запугать, подавить возможное сопротивление ему каждого
гражданина52.
Знакомство со следственными делами об убийстве комиссара по делам
печати, пропаганды и агитации Петроградского Совета В. Володарского,
председателя петроградской ЧК М. Урицкого и покушении на Ленина
порождает множество вопросов, на которые трудно найти ответы53.
Володарский был убит 20 июня 1918 г. в Петрограде маляром Сергеевым,
51
эсером. Непонятно, почему жертвой стал именно Володарский, почему машина,
на которой он ехал с митинга, «сломалась» по дороге на том месте, где ее
поджидал террорист. Расследование длилось долго (до конца февраля 1919 г.),
но результатов не дало. Большевики использовали акт убийства Володарского
для призывов к массовому красному террору, развертывания
широкомасштабной агитационной кампании против демократических партий:
меньшевиков и правых эсеров54. Но для убеждения населения в необходимости
тотального террора этого оказалось недостаточно. Убийство малоизвестного в
стране Володарского (еврея, большевика с небольшим партийным стажем) не
могло вызвать массового возмущения масс. Обстановка в стране чрезвычайно
обострилась. Большевики шли к созданию однопартийной системы,
разжиганию классовой борьбы, полагая, что только в этом случае они могут
удержаться у власти. 14 июня 1918 г. ВЦИК исключил из своего состава и
предложил сделать это местным I Советам эсеров (правых и центра),
меньшевиков, «стремящихся дискредитировать и низвергнуть власть
Советов»55. Одновременно Советы создавали комбеды, активизировали
реквизиционные мероприятия, увеличивали численность ВЧК и ... терпели
поражение от отрядов Чехословацкого корпуса и Народной армии Комитета
членов Учредительного собрания (Комуч), созданного эсерами в Самаре для
восстановления власти Учредительного собрания. Советы покончили с левыми
эсерами и стали быстро превращать страну в «единый военный лагерь»,
насыщенный концлагерями. Нужен был катализатор для перехода к
решительным действиям. И, как писал Лацис, когда «с.-р. устроили
покушение на жизнь тов. Ленина, Володарского, Урицкого и др., то ВЧК не
оставалось ничего другого, как приступить к уничтожению живой силы
противника, к массовым расстрелам, т. е. к красному террору»56. Убийство
Урицкого и покушение на Ленина произошло в один день — 30 августа
1918 г. Урицкий был не худшим из чекистов, наоборот, многие находили в
нем честность и человечность57. Стрелял в Урицкого Леонид Акимович
Каннегиссер, поэт и социалист 58. В ходе следствия были выдвинуты различные
версии мотивов убийства Урицкого59. Наиболее вероятной была признана та,
которую навязал следствию Каннегиссер: стрелял в знак протеста против
расстрела в качестве заложника одного гимназического приятеля. Иного
не смогли доказать и нацеленные на раскрытие политических преступлений
чекисты. Однако ответная реакция была необычайно жестока: в I Петрограде
было расстреляно до 900 невинных заложников 60. Значительно большее
число жертв связано с покушением на Ленина. Каплан была расстреляна
до завершения следствия, без суда, без решения Коллегии ВЧК, по устному
указанию Председателя ВЦИК Свердлова, без доказательства того, что
стреляла именно она61. Число расстрелянных в первые дни сентября 1918
г., до постановления Совнаркома о красном терроре, подсчитать трудно. Важно
отметить, что это постановление фиксировало уже происходящее и давало ему
законодательную основу, власти освящали террор как государственную
политику. В эти дни ЦК РКП(б) и ВЧК выработали практическую
инструкцию. В ней предлагалось: «Расстреливать всех контрреволюционеров.
Предоставить районам право самостоятельно расстреливать... Взять
заложников... устроить в районах мелкие концентрационные лагери... Сегодня
же ночью Президиуму ВЧК рассмотреть дела контрреволюции и всех явных
контрреволюционеров расстрелять. То же сделать районным ЧК. Принять меры,
чтобы трупы не попадали в нежелательные руки...» 62 Беспредел превзошел
самые мрачные ожидания: было расстреляно 6185 человек, посажено в
тюрьмы 14 829, в концлагеря — 6407, стали заложниками — 4068 63. Это
приблизительные цифры, так как подсчитать, сколько жизней было
тогда загублено местными ЧК, практически невозможно. ВЧК разъясняла: во
время гражданской войны правовые законы не пишутся, потому
«единственной гарантией законности был правильно подобранный состав
сотрудников Чрезвычайной комиссии»64.
52
Так, покушения на большевистских вождей способствовали разгулу ма
сового террора в стране, ставшего на долгие годы неотъемлемой частью
военно-коммунистического государства. Этот метод будет использован в начале
30-х гг., когда инспирируемое убийство Кирова приведет в большому террору и
осуществлять его будут чекисты гражданской войны: Ягода, Берия, Агранов
Заковский и многие другие...
В сентябре 1918 г. нарком внутренних дел Г. И. Петровский негодовал из-за
«ничтожного количества серьезных репрессий и массовых расстрелов» и
предлагал губисполкомам, т. е. исполнительным органам советской власти,
проявить в распространении массового террора «особую инициативу». Этот
опыт использовал Сталин, когда критиковал действия Ягоды и сетовал на то, что
НКВД с развертыванием большого террора опоздало на два года... ,
Красный террор с его непременными спутниками — произволом, концла-
герями, заложничеством, пытками — функционировал все время гражданской
войны. Его приливы и некоторые ограничения зависели от многих
обстоятельств, так же как и развитие сопутствующих ему институтов. Таким
был декрет ВЦИК от 15 февраля 1919 г., разрешающий брать «заложников из
крестьян с тем, что если расчистка снега не будет произведена, они будут
расстреляны» 65, или предложение Дзержинского 26 сентября 1919 г. о том,
чтобы «ЦК партии большевиков, не объявляя официального массового красного
террора, поручил ВЧК фактически его провести» 66.
Следствие о покушении на Ленина было типичным для той поры и
свидетельствовало о том, что власти не заинтересованы в выявлении обсто-
ятельств преступления и личности террориста. Им важен был сам факт
происшедшего, чтобы перейти к тотальному истреблению тех, кого они считали
«контрреволюционерами». Заявив о том, что Каплан представляла партию
правых эсеров (это не было доказано), власти обрушились не только на членов
этой партии, которые в то время вели с красными" военные действия, но и на
всех, потенциально мыслимых противников. Их расстреливали публично, для
устрашения. Призыв патриарха Тихона к примирению и прекращению
истребления сограждан не был услышан 67.
Одновременно и взаимосвязанно с красным бесчинствовал в .стране и белый
террор. И если красный террор в отличие от белого мы будем считать
реализацией государственной политики, то, вероятно, следует учитывать и то
обстоятельство, что белые в то время тоже занимали обширные территории и
заявляли о себе как суверенные правительства и государственные образования.
Применения террора по отношению к своим противникам и мирному населению
не избежал никто из руководителей противоборствующих сторон. Формы и
методы террора были различны. Но их использовали и приверженцы
Учредительного собрания (Комуч в Самаре, Временное областное
правительство на Урале, Временное сибирское правительство, Верховное
управление Северной области), и собственно белое движение. Приход к
власти учредиловцев в городах Поволжья летом 1918 г. характеризовался
расправами над многими партийно-советскими работниками68, запрещением
большевикам и левым эсерам работать во властных структурах69. Одним из
первых ведомств Комучем были созданы государственная охрана
(контрразведка, 60—100 сотрудников в городах), во енно-полевые суды,
выносившие, как правило, смертные приговоры, поезда и «баржи смерти». 3
сентября 1918 г. они жестоко подавили выступление рабочих в Казани, а 1
октября — в Иващенково. «Режим террора,— признавал комучевец С.
Николаев,— принял особо жестокие формы в Среднем Поволжье, через которое
происходило движение чехословацких легионеров» 70.
На Урале, в Сибири и Архангельске эсеры и народные социалисты сразу же
объявили о своей приверженности Учредительному собранию и арестах
советских работников и коммунистов. Только за год пребывания у власти на
северной территории с населением в 400 тыс. человек через архангельскую
53
тюрьму прошло 38 тыс. арестованных. Из них 8 тыс. было расстреляно и
более тысячи умерло от побоев и болезней 71.
Политические режимы, установившиеся в 1918 г. в России, вполне сопо-
ставимы прежде всего по преимущественно насильственным методам решения
вопросов организации власти. В ноябре 1918 г. пришедший к власти в Сибири
Колчак начал с высылки и убийства эсеров. «Рабочих арестовывать запрещаю,
а приказываю расстреливать или вешать»; «Приказываю всех арестованных
рабочих повесить на главной улице и не снимать три дня» — это из приказов
красновского есаула коменданта Макеевского района от 10 ноября 1918 г.72
Террор служил средством удержания власти для конфронтирующих сторон, он
был аморален и преступен, кто бы и с какими целями его ни использовал. Уже
в 1918 г. в России начал властвовать «террор среды», когда симметрия
действий сторон стала неминуемо схожей. Это нашло свое продолжение в
1919—1920 гг., когда и красные, и белые синхронно строили диктаторские
милитаризованные государства, где осуществление заданной цели
превалировало над ценностью человеческой жизни.
Колчак и Деникин были профессиональными военными, патриотами,
имевшими свой взгляд на будущее страны. В советской историографии Колчак
долгие годы характеризовался как реакционер и скрытый монархист, за
рубежом был создан образ либерала, пользовавшегося поддержкой населения
73. Это крайние точки зрения. Во время допросов в иркутской ЧК в январе 1920
г. Колчак заявил о том, что он не знал о многих фактах безжалостного
отношения к рабочим и крестьянам со стороны его карателей. Возможно, он
говорил правду. Но трудно говорить о поддержке его политики в Сибири и на
Урале, если из примерно 400 тыс. красных партизан того времени 150 тыс.
действовали против него, а среди них 4—5% было зажиточных крестьян, или,
как их тогда называли, кулаков74.
Карательный аппарат колчаковское правительство создавало на основе
традиций дореволюционной России, но меняя имена: вместо жандармерии —
госохрана, полиции — милиция и т. д. Управляющие карательными органами в
губерниях весной 1919 г. требовали не соблюдать юридические нормы,
созданные для мирного времени, а исходить из целесообразности75. Так и было,
особенно во время карательных акций. «Год назад,— писал в дневнике 4 августа
1919 г. хвоенный министр правительства Колчака А. Будберг,— население
видело в нас избавителей от тяжкого комиссарского плена, а ныне оно нас
ненавидит так же, как ненавидело комиссаров, если не больше; и, что еще хуже
ненависти, оно нам уже не верит, от нас не ждет ничего доброго» 76.
Диктатура немыслима без сильного репрессивного аппарата и проводимого
террора. Слово «расстрел» было одним из самых популярных в лексике
гражданской войны. Не было в этом плане исключением и правительство
Деникина. Полиция на территории, захваченной генералом, именовалась го-
сударственной стражей. Ее численность достигла к сентябрю 1919 г. почти 78
тыс. человек 77 (заметим, что в действующей армии Деникина тогда было около
110 тыс. штыков и сабель). Деникин, как и Колчак, отрицал свое участие в
каких-либо репрессивных мерах. Он обвинял в этом контрразведку, ставшую
«очагом провокации и организованного грабежа», губернаторов и
военачальников 78. Отчеты Освага сообщали Деникину о грабежах,
мародерстве, жестокости военных по отношению к мирному населению79,
именно при его командовании произошло 226 еврейских погромов, в
результате которых погибли тысячи невинных людей 80.
Многочисленные свидетельства говорят о жестокости карательной политики
Врангеля81, Юденича82 и других генералов. Их дополняли действия многих
атаманов 83, выступавших от имени регулярных белых армий. Белый террор
оказался столь же бессмысленным для достижения поставленной цели, сколь и
всякий другой 84.
54
Существенной частью гражданской войны были многочисленные крестьянские
выступления против политики советских властей на местах. Большей частью они
вспыхивали стихийно, как протест против реквизиций, налогов, различных
повинностей, мобилизаций в армию, как реакция людей, которых грабят, предлагая
взамен отобранных продуктов питания «светлое будущее», т. е. ничего. Массовые
крестьянские выступления начались с осени 1918 г. и достигли своего апогея в 1920
г., способствовав сохранению военного положения в 36 губерниях страны вплоть
до конца 1922 г.85 В движении сопротивления режиму участвовали сотни тысяч
многонационального крестьянского населения, в его подавлении — элитные
вооруженные части: курсанты, отряды корпуса ВЧК, внутренних войск, ЧОН,
латышские стрелки, интернационалисты (роты поляков, венгров, немцев, китайцев
и др., служивших тогда в Красной Армии), лучшие полководцы — М. Н.
Тухачевский, И. П. Уборевич, В. И. Шорин и др. Неистовость и беспощадность
российского бунта проявилась тогда во всей своей силе. В 1918 г. при подавлении
этих выступлений погибло 5 тыс. чекистов и примерно 4,5 тыс. продотрядцев86.
Число жертв со стороны крестьян было неизмеримо больше. В 1920 г. велась
настоящая война пролетарского государства с большинством собственного
населения. Потому Ленин и называл ее более опасной для советской власти, чём
Деникин, Юденич и Колчак вместе взятые 87. Свирепость и беспощадность, с
которой сжигались деревни, расстреливались крестьяне и как заложники целые
крестьянские семьи, еще только становятся предметом изучения88.
* * *
Точных подсчетов числа жертв белого и красного террора нет. Приводимые в
литературе цифры разноречивы, их источники, методика подсчетов не сообщаются.
Комиссия, созданная Деникиным для расследования деяний боль шевиков в 1918—
1919 гг., назвала 1700 тыс. жертв красного террора. Лацис сообщал, что за эти два
года число арестованных ВЧК составляло 128010, из них расстрелян 8641 человек.
Современные советские историки подсчитали, что в 1917—1922 гг. погибло 15—16
млн. россиян, из них 1,3 млн. стали в* 1918—1920 гг. жертвами террора,
бандитизма, погромов, участия в крестьянских выступлениях и их подавления.
Установить точные цифры погибших в ходе красного или белого террора не
представляется возможным 89.
Анализ отдельных протоколов заседаний Президиума ВЧК/ГПУ показывает,
что количество людей, приговоренных к расстрелу из числа рассмотренных дел,
достаточно велико. 8 мая 1919 г. рассмотрено 33 дела — 13 человек приговорено к
расстрелу; 6 августа 1921 г. соответственно — 43 и 8; 20 августа 1921 г.— 45 и 17;
3 сентября 1921 г.— 32 и 26; 8 ноября 1922 г.— 45 и 18. По данным протоколов
заседаний президиума Казанской губЧК за два дня заседания в декабре 1918 г.
было рассмотрено 75 дел арестованных, из них приговорено к расстрелу 14; в 1919
г. из рассмотренных примерно 3 тыс. дел было приговорено к расстрелу 169, в
1920 г.— 65, в 1921 г.—16 90.
Отчеты о различных террористических акциях неточны. Известно, что в Крыму,
после эвакуации войск Врангеля, остались десятки тысяч бывших офицеров,
военных чиновников, по разным причинам решившихся отказаться от эмиграции.
Многие из них прошли регистрацию, а затем были расстреляны. Называемое число
расстрелянных колеблется от 50 до 120 тыс. человек. Документальных
подтверждений недостаточно. Архив Крымской ЧК пока недоступен
исследователям. В обнаруженном наградном списке Е. Г. Евдокимова (1891—
1940), чекиста, осенью 1920 г. начальника Особого отдела Южного фронта
говорится о его представлении к награждению орденом Боевого Красного
Знамени. В обосновании подчеркивалось: «Во время разгрома армии ген. Врангеля
в Крыму тов. Евдокимов с экспедицией очистил Крымский полуостров от
оставшихся там для подполья белых офицеров и контрраз-
55
