Table Of ContentИВ. ШМЕЛЕВ
СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
СОЛНЦЕ
МЕРТВЫХ
Sÿk
w
ПОВЕСТИ
РАССКАЗЫ
ЭПОПЕЯ
Москва
РУССКАЯ КНИГА
1998
V -аг 'а
УДК 882
ББК 84 Р
Ш 72
Составитель и автор предисловия
Е. А. Осьмнннна
Разработка оформления
Ю. Ф. Алексеевой
Шрифтовое оформление
В. К. Серебрякова
Шмелев И. С.
Ш 72 Собрание сочинений: В 5 т. T. 1. Солнце мер
твых: Повести. Рассказы. Эпопея,— М.: Русская
книга, 1998. — 640 с., 1 л. портр.
Первый том настоящего собрания сочинений И. С. Шмелева
(1873 — 1950) посвящен в основном дореволюционному твор
честву писателя. В него вошли повести -«Человек из ресторана*,
-♦Росстани*, -«Неупиваемая Чаша*, рассказы, а также первая
вещь, написанная Шмелевым в эмиграции, — эпопея -«Солнце
мертвых*.
УДК 882
ББК 84Р
ISBN 5 - 268 - 00136 - 1 - общ.
ISBN 5 - 268 - 00158 - 2 - т. 1
© Осьминина Е, А., состав, предисловие, 1998 г.
«ХУДОЖНИК ОБЕЗДОЛЕННЫХ*
Именно так называла дореволюционная критика Ивана Сер
геевича Шмелева. За ним довольно прочно закрепилась слава
автора «Бедных людей двадцатого века* (имелась в виду прежде
всего повесть «Человек из ресторана*), «духовного сына 1905
года*, «бытовика* и традиционалиста. Его имя даже восприни
малось как атрибут «портрета* типичного реалиста: «Старомод
ный, эремен Тургенева, халат, длинная трубка с черешневым
чубуком, а в петлице, вместо цветка, — Иван Шмелев*1. Здесь
имелся в виду не только реалистический стиль шмелевского
письма, но и общий демократический, гуманистический его па
фос, столь характерный для русской литературы: любовь и
сострадание ко всем униженным и оскорбленным, бедным и
обездоленным, к маленьким людям.
Действительно, эти определения прекрасно подходят ко всему
дореволюционному творчеству Шмелева (которому посвящен на
чальный том настоящего собрания сочинений) и даже к первой
его эмигрантской, в какой-то степени итоговой вещи — эпопее
«Солнце мертвых* (ее мы тоже включили в этот том). Но,
конечно, основой и первопричиной такой репутации дослужила
повесть «Человек из ресторана*, которая принесла Шмелеву
всероссийскую славу. Вот что писал о его славе К. Чуковский:
«...об этой вещи весь Петербург кричит*, «Ваша вещь порази
тельная. Я хожу из дому в дом и читаю ее вслух, и все
восхищаются. Я взял ее с собою в вагон, когда ехал к Леониду
Андрееву, и в иных местах не мог от волнения читать. Говорил
о ней Андрееву, — он уже слышал о ней — и даже те отрывки,
1 Кранихфельд Вл. Новый талант//Киевская мысль. 1914. 14
февр. № 45. С. 3.
3
которые из нее напечатаны в разных газетных статьях, восхища
ют его. Мне кажется, что я уже лет десять не читал ничего
подобного*1.
С «Человека из ресторана* мы и начали настоящий том. Но
скажем прежде еще несколько слов2. И. С. Шмелев стал про
фессиональным литератором за несколько лет до прославленной
повести. Писать и печататься он начал в ранней юности (см.
4Автобиографию*, а также очерк 4Как я стал писателем* из 2-го
тома), а всерьез взялся за перо действительно под впечатлением
революции 1905 года. Служа в то время чиновником особых
поручений в Казенной палате во Владимире, он начинает с
детских повестей и рассказов: его первый непосредственный
читатель — горячо любимый сын. Это повести 4Служители
правды* (1906), «В новую жизнь* (1907), рассказы «К солнцу*,
«Гассан и его Джедди* (оба — 1906). За ними последовали
произведения для взрослых — 4Вахмистр* (1906), «Жулик*
(1906), «По спешному делу* (1907), «Распад* (1907), «Иван
Кузьмич* (1907), — все они, и детские и взрослые, как нельзя
лучше соответствовали званию «духовного сына 1905 года*,
которым наградил Шмелева известный критик В. И. Львов-Ро-
гачевский.
Вера в науку, культуру, рукотворное светлое будущее, кото
рое возможно достичь революционным путем; обязательный кон
фликт патриархальных отцов и детей, идущих в революцию;
изображение вязкого, затягивающего быта — все эти черты так
называемого «энаньевского* реализма присущи первым произве
дениям Шмелева. Хоть и публиковались они большей частью в
либеральном московском журнале «Русская мысль*, но Шмелев
900-х годов — по направлению писатель круга «Знания*, А. М.
Горького. Горькому нравилась повесть «Гражданин Уклейкин*
(1908) — о бедном сапожнике, «разбуженном* манифестами
правительства после первой русской революции. Горький хвалил
Шмелева в письмах к А. В. Амфитеатрову. И наконец, непос
редственно влиял на Ивана Сергеевича3, когда тот писал «Чело
века из ресторана*, опубликованного в самом «Знании* в 1911
году в № 36. Собственно, и название-то — «Человек из ресто
рана* вместо шмелевского «Под музыку* — предложил Горький.
Интересующихся историей создания этой вещи мы адресуем к
подробной работе современных исследователей А. П. Черникова
1 Чуковский К. Письма И. С. Шмелеву от 23 октября 1911 г. и
7 ноября 1911 г. - ОР РГБ, ф. 387, к. 10, ед. хр. 17.
2 В силу технических обстоятельств издания обзорная статья, касаю
щаяся всего творчества Шмелева, будет помещена в третьем томе сочине
ний; здесь же мы ограничиваемся небольшим очерком раннего творчества
писателя.
3 См. переписку Шмелева и Горького в архиве ИМЛИ.
4
и М. М. Дунаева,1 здесь же заметим только, что Шмелев создал
несколько вариантов повести. В первом из них сильнее револю
ционные мотивы и подробнее описана деятельность революцио
неров, сына главного героя. В третьей редакции, по сравнению
с окончательной, больше внимания уделено религиозным пере
живаниям героя. Сначала Шмелев хотел сделать его официантом
маленького заведения, а потом, желая изобразить «вопиющие*
социальные контрасты, выбрал местом действия роскошный ре
сторан. Известно, что прототипом ему послужила «Прага*.
Но, конечно же, не социальные контрасты, не прогрессивные
идеи и революционная борьба, и не поддержка демократической
прессы послужили причиной успеха повести. Оживило ее иск
реннее, неподдельное чувство — сострадание к человеческому
горю и скорбям, желание утешить и ободрить, «милость к
падшим* и погибающим. Как замечательно сказал об этом тот
же К. Чуковский: «Реалист, «бытовик*, никакой не декадент и
даже не стилизатор, а просто «Иван Шмелев*, обыкновеннейший
Иван Шмелев написал, совершенно по-старинному, прекрасную,
волнующую повесть, то есть такую прекрасную, что всю ночь
просидишь над нею, намучаешься и настрадаешься, и покажется,
что тебя кто-то за что-то простил, приласкал или ты кого-то
простил. Вот какой у этого Шмелева талант! Это талант любви.
Он сумел так страстно, так взволнованно и напряженно полюбить
тех Бедных Людей, о которых говорит его повесть, — что любовь
заменила ему вдохновение. Без нее — его рассказ был бы просто
«рассказ Горбунова*, просто искусная и мертвая мозаика раз
личных лакейских словечек, и в нем я мог бы найти тогда и
подражание Достоевскому, и узковатую тенденцию («долой ин
теллигентов!*), и длинноты, и сентиментальность. Но эта великая
душевная сила, которую никак не подделаешь, ни в какую
тенденцию не вгонишь, она все преобразила в красоту. Рассказ
для меня — безукоризнен, я бы в нем не изменил ни черты,
даже самые его недостатки кажутся мне достоинствами*2.
Однако и с художественной точки зрения повесть написана
превосходно — чего стоит одни «сказ* от лица главного героя!
Мастерство Шмелева совершенствуется очень быстро, и в 1912 —
1916 годах он становится одним из известнейших «молодых*
прозаиков. Вместе с И. А. Буниным, Б. К. Зайцевым, А. Н.
Толстым, С. Н. Сергеевым-Ценским их объединяли в группу
неореалистов. Десятые годы в творчестве Шмелева связаны с
1 См.: Дунаев М. М., Черников А. П. Творческая история пове
сти И. С. Шмелева «Человек иэоесторана*//Записки Отдела рукописей
РГБ. Вып. 45. - М., 1986. С. 47 - 6Û.
2
Чуковский К. Русская лигература//Ежегодник газеты «Речь* за
1911, 1912 гг. С. 441.
5
« Книгоиздательством писателей в Москве* и сборниками 4Сло
ва*, которые и издавали неореалисты.
Если горьковское 4 Знание* открывала поэма Алексея Мак
симовича «Человек*, то в первом номере «Слова* мы найдем
древнегреческий гимн «К Пану* в переводе В. В. Вересаева (он
и H. С. Клестов-Ангарский стояли у истоков всех издательских
начинаний). Гимн прекрасной, разумной природе, ее вечному
круговороту, ее творящему началу, некий пантеизм даже — вот
что встречается в произведениях неореалистов. И у Шмелева в
том числе. В повести «Росстани* (1913), например, помещенной
в том же первом номере, именины героя сливаются с его
поминками, но сама смерть воспринимается благостно, как некое
звено в цепи вечно обновляющейся жизни. И умиротворением
веет от последних дней главного героя, богатого купца, которого,
между прочим, Шмелев теперь рисует с искренней симпатией. И в
форме писатель близок стилю неореализма: передача в слове звука,
запаха, цвета — впечатления (impression) заставляла некоторых
исследователей называть этот стиль импрессионизмом. Для него же
характерна и некоторая бессюжетность, отсутствие финала, ощуще
ние мельком подсмотренной картинки жизни (как в рассказах «Волчий
перекат* (1913), «По приходу* (1913), «Карусель* (1914), опубли
кованных соответственно в журнале «Современный мир*, газетах
«Речь*, «Киевская мысль*). И поэтичность, напевность языка,
порой переходящего в лирическую прозу, — качество, которое
прекрасно схватил К. Д. Бальмонт в цикле стихотворений, посвя
щенных «Росстаням*, из книги «Ризы единственной*:
ПРОЛЕТЬЕМ В ЛЕТО
Тих и тепел был май...
И. С. Шмелев. Росстани
Тих и тепел был май,
Тихим был и июнь,
А к июлю вэмалиннлись грозы,
И белел по ночам
Распростершийся лунь,
Отделяясь от белой березы.
Вся река — тишина,
Серебро, колыбель,
Восполнялся покой богоданно,
И далеко в полях
Пробегал коростель,
Кликал милую он неустанно.
Как закличет дергач,
Он всю ночь пропоет,
Хоть один да за целую стаю,
6
А в оконце небес
Словно плавится мед,
Зори в зеркало смотрятся с краю.
Словно кто-то 4Прощай!*
Не сказал, а пропел,
И звенит там в ответ 4До свиданья!*
Вся истома любви,
Переплеснут предел,
Сердце хочет любить — вот страданье.
У налившейся мглы
Заострились края,
Загорелись на небе хоромы.
Что дошло, то взошло,
Первоключ бытия
Прокатил по бездонности громы.
ЗАКРОМА
Ты наполнил свои закрома,
В них есть рожь, и ячмень, и пшеница,
И родная июльская тьма,
Что в парчу вышивает зарница.
Ты наполнил свой слышащий дух
Русской речью, дремотой и мятой.
Знаешь точно, что скажет пастух,
С коровенкой шутя вороватой.
Знаешь точно, что мыслит кузнец,
В наковальне метнувший свой молот.
Знаешь власть, что имеет волчец
В огороде, что долго не полот.
Ты ребенком впивал те слова,
Что теперь в повестях — как убрусы,
Богоцвет, неувяда-трава,
Свежих лютиков желтые бусы.
Вместе с дятлом ты мудрость наук
Упредил, приучившись упрямо
Знать, что верный удар или звук
Сопричислены к таинствам Храма.
И когда ты смеешся, о брат,
Я любуюсь на взгляд твой лукавый: —
Пошутив, ты немедленно рад
Улететь за всеэвеэдною славой.
И когда, обменявшись тоской,
Мы мечтою - в местах незамытых,
Я с тобою — счастливый, другой,
Там, где помнит нас ветер в ракитах.
Капбретон, 1927*
1 Два других стихотворения из этого цикла см.: Бальмонт К.
Стихотворения. — ОР РГБ, ф. 374, к. 12, ед. хр. 67.
В эти годы у Шмелева постепенно крепнет чувство «народ
ности, русскости, родного* — оно заметно и по « Автобиографии *,
написанной по просьбе С. А. Венгерова в 1913 году. Иван Сергеевич
все чаще обращается к своим провинциальным впечатлениям, ездит
по России (в 1912 году — Вологда, Архангельск). Его «неонарод
ничество, неославянофильство* (выражение современных исследо
вателей) еще усиливает империалистическая война 1914 года. По
отношению к войне он впервые расходится с А. М. Горьким.
Первые военные месяцы Шмелев — в селе Оболенском Калуж
ской губернии. Как вспоминал его близкий друг поэт И. А. Белоусов:
«К середине лета начали ходить слухи о подготовлявшейся русско-
германской войне. У моста через Протву поставили караул, в народе
появились разные приметы о предстоящей войне: то куры начали
петь петухами, то крест с колокольни свалился.
Иван Сергеевич жадно ловил слухи, ходил по деревням,
прислушивался, сам заводил разговор и после изобразил свои
наблюдения в очерке «В суровые дни*1.
Цикл «Суровые дни*, печатавшийся в журнале «Северные
записки* (он составит потом отдельный том в дореволюционном
собрании Шмелева2), был признан лучшей книгой о войне. Кроме
прежних тем — сострадания к обездоленным, любви к просто
людинам, живущим на земле и в согласии с законами земли, —
появляется в «Суровых днях* и нечто новое. То, что как раз
заметил Белоусов: интерес к знамениям, предсказаниям. Первое
пробуждение мистического чувства, связанное и с общим народ
ным отношением к войне, и с личными переживаниями Шмелева —
неизбывным беспокойством за единственного сына Сергея, призванного
в армию в 1915 году и отправленного на фронт в 1916-м в качестве
прапорщика артиллериста. Особенно явно тревога, страшные предчув
ствия, предвидение проявились в рассказе «Лик скрытый*, адресован
ном непосредственно Сергею. Шмелев писал ему на фронт: «Маме я
посвятил — Челов. из реет. — тебе — Лик Скрытый. Себе —
Росстани*3.
По письмам к сыну становится понятно настроение писателя
в дни войны и Февральской революции. Он по-прежнему нахо
дится в «левом*, демократическом лагере. «Проклинает старый
строй *, называет себя « иителлигентом-пролетарием*, осуждает
Корнилова, приветствует Керенского, но не сочувствует больше
1 Белоусов И. А. Литературная среда//Никитинскне субботники.
М., 1928. С. 187.
2 В настоящем издании мы старались представить по нескольку рас
сказов из каждого тома, начиная с четвертого (в третьем был опубликован
«Человек из ресторана*).
3 Ш мел ев И. С. Письмо С. И. Шмелеву от 23 августа 1917 г. — ОР
РГБ, ф. 387, к. 9, ед. хр. 24.
8
